Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

Еще один новый шаг этой эпохи: попытка оценить необходимость латинского языка и связанной с ним системы образования для приходского служения и для богословия. Петербургский митрополит Амвросий (Подобедов) в 1799 г. учреждает особые «русские школы» – духовные школы с преподаванием на русском языке. Однако идея не удалась в том виде, как ее мыслил преосвященный Амвросий, и «русские школы» весьма быстро выродились в начальные школы, не дающие права священнослужения, но лишь церковнослужения, то есть, причетничества. Митрополит Платон (Левшин), автор первой «богословии» на русском языке, требовавший, чтобы в преподавании богословия «устраняемы были все пустые и бесполезные вопросы, которыми обезображены книги римских католиков», находил необходимым школьное преподавание богословия непременно на латыни[103]. Более того, он считал необходимым традиционное развитие духовного юношества в диалектическом отношении и всячески поощрял в своих школах диспуты, а также диссертации, составленные в лучших традициях схоластики[104]. Русский язык, допустимый и даже необходимый для катехизации и проповеди, в «ученом» богословии не удовлетворял, латынь осталась непоколебима.

Амвросий (Подобедов), митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский

Таким образом, духовное образование в России к началу XIX в. имело определенные успехи, но было отягощено многими проблемами, требующими разрешения. Ни специальное духовное образование, ни богословская наука не были в должной степени развиты и не отвечали запросам, предъявляемым им церковной жизнью. Отдельные духовные школы достигали стараниями ревностных к делу образования архиереев довольно высокого уровня, но, делая вклад в духовное просвещение в лице особо одаренных выпускников, они не могли существенно повлиять на общий уровень образованности священства и способствовать систематическому развитию богословской науки. Попытки высшей церковной и гражданской власти повысить уровень русского духовного образования и богословия – соответствующие указы, командировки духовных воспитанников в заграничные университеты, проекты устроения богословского факультета или университета – не имели систематичности и последовательности.

Серьезные проблемы были связаны с учебными планами духовных школ. Богословское систематическое образование составляло старший класс, и большая часть ставленников на священнические места, обучавшихся в духовных школах, его не получала. Введение в учебные планы духовных школ общеобразовательных наук – истории, физики, географии, – имеющее целью расширение фактического знания, привело к двум проблемам: не имея серьезной постановки, эти предметы не давали основательных знаний, не поставленные в органическую связь с богословием, они перегружали учебные планы.

Проблемой русского духовного образования в конце XVIII в. была исторически сложившаяся зависимость от западных школьных традиций. Западные богословские системы и формы не были в должной степени адаптированы к условиям и запросам русской церковной жизни, давали неожиданные результаты, не получавшие своевременной и компетентной корректировки. Формальное направление образования выражалось и в составе предметов, и в преподаваемых богословских системах, и в методах обучения – рассудочные построения, диалектика и риторический схематизм. Латинский язык, сохраняемый в русских академиях и семинариях в качестве языка преподавания, открывал учащимся доступ к западному богословию и другим наукам, но создавал две проблемы: разрыв духовной учености с церковным приходским служением и отсутствие русского богословского понятийного аппарата и русской богословской литературы. Духовно-учебный процесс был слабо оснащен: не было удовлетворительных учебных пособий, богословские источники были мало доступны.

Особой проблемой русского богословия было его отношение к прочим наукам: российская Академия наук не имела богословия в своем составе и не предпринимала попыток установить научные контакты с духовными школами. Это возлагало ответственность за развитие научного богословия исключительно на духовные школы и ставило перед ними задачу подготовки кадров для научной деятельности.

В течение XVIII в. определилась сословная замкнутость духовных школ, имевшая три следствия: состав учащихся ограничивался духовным сословием, повышение уровня общего образования духовенства приходилось осуществлять расширением учебных планов и внутренними силами духовных школ. Таким образом, высшие классы духовных школ, по крайней мере, наиболее развитых, должны были составить педагогический институт духовного ведомства.

К началу XIX в. стало ясно, что существенные сдвиги в образовании духовенства и развитие русского богословия возможны лишь при условии централизации духовно-учебной системы, а для ее создания требовалась радикальная реформа.