Высшая мера

- Ты хоть сам-то понимаешь, какое ты дерьмо? - спросил он наконец.

- Костя… - произнес бармен и дальше продолжать не стал, прижав обе руки к груди.

- Ты получил от них деньги? Получил. Убедился, что это те самые деньги, которые мы ждем третий вечер? Убедился. Какого хрена ты принялся прямо у них на глазах рассматривать их, мусолить и что-то там нащупывать? Ты кретин, да? Давай сюда эти сотни!

- Костя… - Бармен осторожно положил на стойку несколько новеньких купюр.

- Зачем ты бросился к телефону, когда они не успели отойти на два шага?

- Боялся, что уйдут!

- Врешь! По их столу не видел, что им еще два часа сидеть? Не видел, что стриптизерки наши только-только начали всякие свои места показывать? Усомнился я в тебе, крепко усомнился. Дрогнуть перед такой шелупонью! Ты же дома, Жора! Мы же круче, Жора! Мы круче!

- Что же мне… уходить?

- Работай. - Уже удаляясь от бара, Кандауров сделал такой вялый, безразличный жест рукой, что стало ясно - можно и уходить. - Трусоват ты, Жора, - пробормотал Кандауров уже самому себе, направляясь в кабинет Трефилова. - И глуп. А это уже страшнее, Жора.

- Как это понимать, Костя? - Трефилов величаво повел обнаженной по локоть рукой в сторону неубранного стола, который занимал едва ли не все свободное пространство кабинета.

- Отморозки гудели, - пояснил Кандауров.

- Ушли?

- Жора в штаны наложил… Они что-то почувствовали и слиняли. Какие они там ни отморозки, а жилки трясутся. В шоке они сейчас, за себя не отвечают.

- Хоть заплатили?

- Знаешь, даже не спросил. - Кандауров подошел к столу и внимательно осмотрел все, что на нем осталось. И увидел - из-под тарелки торчат несколько сотенных купюр. Осторожно сдвинув тарелку в сторону, всмотрелся в деньги.

- Из той же пачки? - спросил Трефилов.

- Из соседней.

- Значит, у них не одна такая пачка?

- Выходит, так, - согласился Кандауров.

- Если бы они ограбили банк, то не стали бы так легко швыряться деньгами. Не совсем же они тупые. Эти деньги им кто-то вручил. Они уверены, что это чистые деньги.

- Тем хуже для них. - Кандауров подошел к столу, придвинул к себе телефон и набрал номер Юферева. Трубку долго не поднимали, видимо, следователь не ждал звонка в столь поздний час и раздумывал - стоит ли ему отвлекаться от своих вечерних развлечений. Но решил все-таки поднять трубку.

- Да, - сказал он отрывисто.

- Капитан Юферев? - спросил Кандауров со всей почтительностью, на которую только был способен.

- Да.

- Костя звонит, дружок твой закадычный… Узнаешь?

- Да, - третий раз повторил Юферев, давая понять, что он не один и трепаться подробно о чем бы то ни было не может.

- Понял. Значит, так… Передо мной стоит небольшой такой ресторанный столик…

- Сейчас не могу!

- А я и не зову, - с легкой обидой ответил Кандауров. - Я по делу, капитан, по делу. Поэтому ты там у себя не дергайся, слушай внимательно. Повторяю для бестолковых… Передо мной стоит ресторанный столик, за которым десять минут назад кутили наши с тобой отморозки. К моему стыду, они ушли. Но отпечатки, капитан… На их столе столько следов. Копать тебе - не перекопать. И деньги, кстати, лежат, расплатились все-таки.

- Сотенные? - задал первый и единственный вопрос Юферев.

- Те самые, капитан, те самые.

- И где это все происходит?

- «Пуп Земли».

- Еду. - Из трубки послышались частые короткие гудки.

- Будет через пятнадцать минут, - сказал Кандауров, укладывая трубку на место.

- Мне остаться? - спросил Трефилов - встреча со следователем даже в качестве постороннего его не радовала, видимо, были причины.

- Конечно, ты же здесь, в этом кабинете, - уточнил Кандауров, - полный хозяин.

- Если настаиваешь…

- Не настаиваю.

- Тогда пойду на девочек посмотрю. В случае чего - я в зале.

Кандауров ошибся - следователь приехал через десять минут. И не один - с ним были эксперт и фотограф. Работа явно оживилась, в глазах Юферева появился огонек надежды. Два или три официанта, бармен, швейцар хорошо запомнили гостей, и с утра можно было заняться составлением фотороботов, тем более что никто из кандауровских подчиненных не отказался помочь правосудию.

Пока эксперт искал отпечатки на бутылках, тарелках, фотограф снимал натюрморты с разных точек и под разными углами, пока Юферев выспрашивал у бармена малейшие подробности, сам Кандауров молча сидел за директорским столом и скучающе наблюдал за происходящим. Не видел он во всем этом никакого смысла, и юферевская деятельность казалась ему всего лишь поводом уйти от начальственного разноса. Дескать, не стоим на месте, дескать, работаем, ищем.

- Все снял? - спросил он у фотографа.

- Да, вроде…

- А вон та вилка, по-моему, осталась неохваченной! - указал Кандауров на стол все так же скучающе.

- Да нет, охвачена.

- Ну, раз охвачена - иди в зал. Там мои ребята и рюмку поднесут, и закусить дадут, и найдешь чего поснимать! Там мои девочки такое показывают!