Высшая несправедливость

– За живого или за мертвого? – вырвалось у Дениса. Он многое мог предположить, но чтобы Костю переклинило вот так, намертво – на его памяти это было впервые. И раньше у него сделки срывались, но крыша держалась крепко, до сегодняшнего дня.

– Он тебя видел? – Пашка кивнул, набрал полную грудь дыма.

– Да, но, по-моему, даже не узнал, – проговорил он, – я ему со своими приключениями глубоко до одного места. Главбух отгулы взяла, в конторе как под бомбежкой: все по норам, даже чай не пьют.

Выдохнул, затянулся, отправил окурок следом за первым. Пролетевшая мимо фура обдала их грязными брызгами, Пашка ругнулся и вытер физиономию рукавом.

– Я тебе сколько должен? – спросил вполголоса.

– Потом, – отмахнулся Денис. Ситуация изменилась слишком резко, все пошло не так, как ожидалось. Говорить с Костей смысла нет, да и незачем сейчас, Ира прилетает через десять дней, времени очень мало. Грачев успокоится, когда получит свои деньги, а до этой минуты лучше держаться от него подальше. Чем он думал, интересно, раз такая чушь в башку пришла?

– Ему доложили, что ты в аэропорт уехал, вот Костя и психанул, – сообщил разведданные Пашка, – думал, ты с его баблом из страны удрать хочешь.

– Хотел свалить – свалил бы. – Денис застегнул куртку, накинул капюшон. Машины по-прежнему летели мимо, всем было пофиг на двух мужиков, что мирно болтают на обочине, постепенно покрываясь сугробами липкого тяжелого снега.

– Я вместо себя Серегу отправил, – сказал Денис.

– Он еще в себя не пришел, – отозвался тоже из-под капюшона Пашка. – Может овощем на всю жизнь остаться, по балде ему сильно прилетело.

Еще одна фура просвистела мимо, тоже белая, в грязных разводах, с непонятной розовой фигней, намалеванной на боках. За ней еще, потом снег закончился так резко, точно кран в небесах повернули.

– Ты из-за меня влетел, – негромко проговорил Пашка, – если бы сам поехал, то ничего не было бы. Я тебе два раза должен. Ира когда вернется?

– Через десять дней, – машинально сказал Денис, и только тогда поразился: ну ничего в их городишке не скроешь, живешь как под прицелом.

– Полно времени, – Пашка крутил в пальцах зажигалку, – начальник, я тебе не указ, но есть в пригороде одно местечко, там можно отсидеться. И о нем никто не знает, кроме меня, конечно.

Вопрос решился сам собой: варианты «отель» и «съемная квартира» отпали, Денис посмотрел на Пашку.

– Точно никто?

– Точно, точно, – торопливо подтвердил тот, – это дом за городом, я его недавно купил, месяца не прошло. Недоделок, правда, полно, но это мелочи. Главное, что место хорошее и народу рядом никого, все, как я люблю. Поселок Еремино называется.

Это Еремино помещалось на границе двух областей в дремучем лесу, у черта на рогах находилось, проще говоря. В советские времена там стояла войсковая часть ПВО с ракетами, прикрывавшими Москву от удара потенциального противника, а одна из ракет как-то по своей инициативе вылетела из шахты и ушла в голубую даль. Как потом говорили, недалеко, перехватили ее над территорией вечной мерзлоты, после чего часть расформировали, шахты затопили, а ракеты утилизировали на радость тому самому потенциальному противнику. Военный городок немедленно зачах, а вот дачный поселок с тем же именем остался.

– От города далековато, зато рядом никого, все дачники на зиму разъехались. Поедешь? – наседал Пашка. – Только машину твою надо куда-нибудь пристроить на это время, приметная очень.

– А это что за корыто? – Денис пнул колесо «тойоты», Пашка стряхнул с капюшона сугроб.

– Покататься взял, – сказал он, – арендовал на неделю чисто из соображений конспирации. Могу и тебе одолжить, если надо.

– Поехали, – согласился Денис. Других вариантов не было, Пашка предлагал не худший выход. Поставили «ровер» на парковку у торгового центра на съезде с Ярославского шоссе, и через час «тойота» остановилась у крайнего в Еремино дома. Двухэтажный недострой располагался на самом краю почти не обитаемой в это время года территории, забор был чисто символический: ворота, по три секции с каждой стороны, и все. Вдоль серых стен, почти вровень с окнами первого этажа, громоздились штабеля кирпича, груды мешков спрессованной в камень цементной смеси, брус, кое-как сложенные в кривые стопки плитки для облицовки. Зато входная дверь напоминала банковскую, сейфовую, а на обледеневшем крыльце без перил можно было запросто переломать ноги. Денис обошел дом: справа к нему примыкал гараж, вернее, остов: стены и плита потолка, обвешанная сосульками, сразу за врытыми в землю столбами забора начинался пустырь, весь в сухой высоченной траве, дальше, в паре километров, был лес. Уже темнело, елки на горизонте слились в синеватый мрачный монолит, в домах по обе стороны занесенной снегом улицы не светилось ни одного окна. Пашкина бетонная махина встретила поистине могильным холодом, на стенах первого этажа красиво поблескивал иней, от дыхания поднимался пар.

– Спокойно, – Пашка хлопнул по выключателю, – не так все плохо. Наверху вполне можно жить.