Высшая проба. Брат мой, друг мой

Неторопливо пройдя внутрь, не забывая слегка шаркать ногами, как большинство людей, привыкших прощупывать незнакомую тропу, остановился, ожидая дальнейших указаний.

Откуда мне знать, где тут у них караулка? Тетушку Ари туда никогда не приглашали.

– Налево… – просверлил меня недовольным взглядом капитан, а я вдруг ощутил непонятное пока, но отчетливое напряжение.

И оно все нарастало, как тяжкая тревожность надвигающейся грозы. Что-то в происходящем было неправильно… неестественно… и сформировать внятное объяснение пока не получалось даже мысленно. Но я к этому и не стремился.

Да и не видел смысла.

Не в моих привычках при малейшем намеке на опасность начинать метаться с выпученными от страха глазами, рыдать и задавать тупые до невозможности вопросы. Мне вполне хватило интуитивного осознания непонятной пока угрозы, чтобы вмиг кардинально поменять планы.

Тем более Густава теперь спасать не нужно, он подозрительно бодр и спокоен для телохранителя, у которого до сих пор не вернулся хозяин, уехавший на утреннюю прогулку.

– Ставь сюда, – приказал капитан, указывая на стол, и по кривой, мрачной усмешке я вдруг понял, что сейчас моим травам придёт конец.

Не то чтобы мне было их жаль, сам я, разумеется, ничего не собирал и не варил, покупал у коллеги в Дерле. Ну разве что охапку мяты или зверобоя в суму для прикрытия мог бросить. Но истинную цену правильно собранным травам отлично знал, и вовсе не ту, какую платит целитель.

А ту, что станет спасением от боли или кровотечения какому-нибудь из бравых парней, что недавно пытались посмеяться над старой травницей. Ведь протыкают они друг друга и ломают руки-ноги с печальным постоянством.

– Касаться трав никому не дозволяю, пока не получу оплату, – сообщил я твердо, готовясь драться за каждый пучок чистотела, – потому как неумелые руки силу травы могут вполовину скостить. Смотрите из моих рук, доблестный господин.

– Показывай… – недовольно процедил он и я ловко выложил на стол свои припасы, называя каждую траву и каждое зелье.

А потом сунул под нос Густаву пустую суму, издевательски хихикая про себя. Все остальное давно спрятано на мне, под двумя слоями кокона.

Так уж вышло, что с одним я не расстаюсь никогда с того момента, как попал в медвежью берлогу. А второй создаю в таких вот случаях, и он может быть намного больше и сильнее меня. Но к сожалению, ни на гран меньше, бегать по стенкам мухой не может никто. Кроме сказочных принцев, и злодеев.

– А в карманах? – Закончив тщательное изучение флаконов и баночек уставился на меня человек, которого еще час назад я искренне уважал и собирался спасать, рискуя жизнью.

А теперь презирал так же истово, уже ясно осознав, что он просто тянет время. И значит откуда-то узнал о моих секретах и продал меня с потрохами.

Но думать, как он достал хранившуюся в строжайшей тайне информацию, и почему так поступает, я буду позже, когда уйду из замка.

А сейчас мне пора с ним расстаться и сделать напоследок подарок старшему брату… на память.

Почувствовав, как кто-то внезапно обхватил его со спины, и дерзкие сильные лапы мгновенно лишили возможности сопротивления, крепко опутав и примотав к телу руки, Густав несказанно изумился. Он явно не подозревал, что бывают адапты, которые могут вытянуть из кокона дополнительную пару рук и незаметно просунуть их под столом.

Глаза капитана широко распахнулись от потрясения, рот приоткрылся, готовясь испустить возмущенный крик или позвать на помощь. Но на губы предателя мгновенно легла еще одна призрачная лапа, не позволяя издать и звука.

Не нужен мне лишний шум… и его разговоры тоже не нужны. Я не раз слышал, как он учил Хирда соглашаться с врагами, если доведется попасть в ловушку.

– Обещай им всё, чего ни потребуют, – твердил капитан, – и даже больше. Нет ничего глупее, чем спорить с преступниками, которые держат руки на приставленном к горлу ноже.

Но мне с ним договариваться не о чем, хотя сказать пару фраз я, пожалуй, не откажусь.

– Тише, господин капитан, – поднося к его лицу флакончик с зельем, предупредил с ехидством, – не нужно шума. Лучше отдохни немного, но сначала глотни успокаивающего.

Свои слова я сопровождал действием, развернул воронкой лапу, которой зажимал его губы, потом стиснул капитану ноздри, заставляя открыть рот. Сопротивлялся он недолго, сверкнул на меня полным упрека и горечи взглядом и сдался.

Но все же попытался схитрить, не глотать зелье, а сплюнуть сквозь зубы. Да не сообразил, что я был невольным слушателем его уроков, хотя обычно занимался в это время совершенствованием собственных умений. И потому долил в воронку воды из стоявшего на окне кувшина.

Запахло ядреным ячменным пивом, выдавая маленькую хитрость стражей, но мне такая замена была лишь на руку. Пусть его подопечные думают, будто Густав в кои-то веки хватил лишку, приложившись к запретному питью.

– Не криви рожу, предатель, это не яд, а всего лишь успокаивающее… ненадолго. – прошипел я поспешно делая сразу два дела.