Высшая справедливость. Роман-трилогия

— Да что ты так убиваешься? Право же, у меня нет к тебе никаких претензий!

— С чего ты взял, что я убиваюсь? — сказал задетый Брендон. — Я честно отработал свои деньги. И мне себя упрекнуть не в чем.

— Ну и отлично!

Разговор явно не клеился, хотя оба они, каждый по-своему, стремились к нему.

— Брендон, а какое напряжение подается на электрический стул во время казни? — спросил вдруг Стивен.

Адвокат поперхнулся:

— Охота тебе сейчас говорить о таких вещах… Не помню точно, — нехотя выдавил он, — кажется, две тысячи вольт.

— Не слабо! — присвистнул Стивен. — Мне кажется, тысячу я бы еще выдержал…

— Что ты несешь?! — поморщился Брендон. — Люди нередко гибнут от электричества у себя дома, где напряжение в двадцать раз меньше.

— Это они гибнут… потому что боятся… — сдавленным шепотом проговорил Стивен.

Брендон посмотрел с вызовом:

— А ты не боишься?

— Нет!

— И можешь сказать почему?

— Не знаю! Я, наверное, таким родился.

Брендон, подперев голову рукой, уставился на своего подзащитного. Удивительно: почему этого человека, с которым он так долго общался и которого так долго изучал, разгадать до конца он так и не сумел?

— Видишь ли, — снова заговорил Стивен, — в «Ридерз дайджест» я как-то прочел, что люди гибнут иногда только из-за того, что не могут воспротивиться смерти. Гибнут, скованные мертвой хваткой собственного страха. Но на самом-то деле они больше боятся не смерти, а процесса умирания. Если бы люди были уверены, что смогут умереть мгновенно — быстрее, чем успеют это почувствовать и осознать, — то многие проблемы решались бы гораздо быстрее и, может быть, сейчас на планете было бы не так тесно…

О’Брайану претила эта манера Кларка раздевать любую мысль донага, пока она не превратится в свою противоположность. Но сейчас он не стал возражать ему.

— Хорошо… В таком случае я желаю тебе, чтобы завтра все произошло именно так… Быстрее, чем можно почувствовать… — Брендон выпил залпом.

— Знаешь, — произнес Стивен, откинувшись на спинку стула, — а ведь страх перед казнью — это страх того же свойства: человеку кажется, что за всю жизнь он не испытывал такой боли, как та, что должна привести его к смерти. То есть это страх перед неизбежной болью. И страх этот постоянно в тебе, с ним встаешь, с ним ложишься…

— Прости, но как тебя понимать? О каком страхе ты говоришь? Минуту назад ты сказал, что ничего не боишься.

— Разве? — мотнул головой Стивен. — Ну да, конечно… я, собственно, не о себе сейчас… Ты же сам знаешь, как здесь иногда по десять-пятнадцать лет ждут казни. Как они живут? Как вообще можно жить в постоянном ожидании смерти?

— Наверное, так же, как смертельно больные, — примиряются с неизбежностью. Ничего другого им просто не остается.

— Да, человек привыкает ко всему… Но я бы так не смог. — Стивен сдвинул брови и задумался.

Брендон не прерывал его молчания, чувствуя, что выговорился тот еще не до конца.

— Мне кажется, — вновь заговорил Стивен, — что людям просто не хватает воображения. Если бы они хоть на минуту представили себя на месте осужденных… Но они не могут — или не хотят — этого сделать и не замечают, как сострадание уходит из их сердец… — Он сверкнул глазами в сторону напряженно слушавшего Брендона. — Ожидание казни — это наказание, и может быть, более тяжкое, чем само преступление. Я имею право это утверждать!..

Снова воцарилось молчание. Кларк сидел в напряженной позе, опустив голову, в нем происходила явственная внутренняя борьба. Такие пространные откровения подзащитного оказались для О’Брайана новостью — иногда на протяжении нескольких часов ему не удавалось выжать из Кларка и двух слов.

— Я не спорю… — тихо начал адвокат, — кто не испытал…

Стивен перебил его на полуслове:

— Ты хорошо помнишь, как звучит моя статья?

О’Брайан поморщился.