Высшая степень обиды

Не объяснять же ему, что я смертельно боюсь, что опять ничего не почувствую… Что вдруг окажется – окончательно ушло то, без чего наши отношения не будут иметь никакого смысла. Потому что постель – логичное их развитие и продолжение, высший пик самых ярких эмоций и самый откровенный способ… или возможность выразить те самые чувства.

А если дойдет до поцелуя, и меня вдруг переклинит и перекорежит в этот самый момент, потому что вдруг встанет перед глазами…?

Нет, пускай все идет, как сейчас. Форсировать события и спешить точно не нужно. Я ждала какого-то знака, намека, случая… чего-то, что окончательно подтолкнет меня в ту или другую сторону.

Хотелось бы – к нему. Потому что с каждым нашим разговором я все больше убеждалась, что никакого левого увлечения там не было. Усольцев не смог бы скрывать такое от меня – просто не умел. А случись… просто ушел бы к ней и стал чужим. А он цепляется за возможность говорить со мной, потому что нуждается во мне сейчас, как никогда. И каждый раз намеренно или нечаянно старается затянуть разговор на лишние минуты… судорожно выискивая для этого темы… А я очень хорошо понимаю эту его потребность – нам обоим ужасно не хватает того, что мы привыкли находить друг в друге все эти годы. И поэтому я говорю… говорю – о своих делах, о ветрах в Кольском заливе, оттенках северного сияния, набегах песцов на мусорку за восьмым домом…

Я отлично понимала сейчас, что ни к чему из того, что случилось в той палате, он не готовился и доводить меня до криза точно не собирался. Как там могло бы быть дальше…? А хрен его знает! Но отдать его, уступить кому-то в будущем только потому, что возможно… предположительно… и может быть…? Освободить от себя и уйти в сторону, когда он всеми силами пытается удержать меня и когда мне так плохо и пусто без него? Да пошло все к черту! Самое главное это мои интересы и нужды – то, чего я хочу, что мне удобно и приятно. Нужно успокоиться и просто жить, делать свою работу и ждать этого самого знака… или поступка… или случая…

– Что…? – очнулась я от своих мыслей, услышав слово, царапнувшее слух в разговоре мамы и Артема: – Кто умер?

– Я не успела тебе рассказать, – объяснила мама, – у Светы на днях умерла мама – сразу, быстро. Ребята помогли с похоронами – Артем вот тоже… Там трудно сейчас… Если пойдете сейчас, то скажи ей – я могу сидеть с Гришей бесплатно, только нужно будет приводить его ко мне – Тасю я не брошу.

– А твоя работа?

– Я же не каждый день подменяю? Вместе будем ходить. Не сравнивай – или ацетоном ребенок будет дышать или в спортзале бегать. Садик им не дадут – один раз уже отказались, а группы сейчас заполнены под завязку – насокращали… Мальчишку я видела – спокойный, ласковый… доброе сердечко…

Прихватив наскоро собранные гостинцы и молоко в том числе, мы с Артемом пошли к Свете. Возле дома немного притормозили… было что-то неловкое в том, что полностью разделить ее горе мы не сможем. Когда, наверное, нужен такой человек, на плече у которого можно выплакаться. С нами Света будет держать себя в руках. Она всегда старалась никого не утруждать и не напрягать своими проблемами.

Сейчас тоже – открыла нам и заулыбалась, хотя по глазам было видно, что недавно плакала. Пригласила в дом, приняла гостинцы… мы поговорили о том, что случилось – спокойно и коротко. Пока они с Артемом по-деловому обсуждали вопрос – ставить на могилке памятник или простой крест, я, испросив разрешения, прошла в комнату к Грише и увидела, что он уснул на полу – на ковре среди игрушек. Наверное, только что – когда мы уже были здесь, иначе Света уложила бы его в кроватку. Я прислушалась к разговору на кухне, огляделась и осторожно подняла мальчика.

Первый раз с тех пор, как мои были такими, я держала на руках малыша. Он был легоньким и теплым. Светлые волосы вкусно пахли ребеночком – я немного постояла, улыбаясь и принюхиваясь… Почему я не решилась на еще одного? Появлялись же мысли… даже собиралась поговорить об этом с Усольцевым. Страшновато показалось – почти все время одна, а потом переезды, академия… Да и двое детей – как бы норма. А нужно было – отчаянно жалела я, прижимая к себе теплое детское тельце. Уложила в кроватку, замерла, когда шевельнулся… затих. Укрыла и вышла из комнаты.

Улыбалась, наверное, потому что навстречу мне улыбнулись так же ласково и мягко.

– Спит. Я положила в кроватку, – доложила Свете.

– Ой, спасибо! Как я проворонила? Конечно, ему пора спать, – извинялась она. Света…

Разговор зашел о Грише. Поговорили, обсудили… решали, как будет лучше для него и в конце концов договорились, что Света со следующей недели станет приводить его к моей маме. С его любимыми игрушками, запасными штанишками… мало ли – четыре всего, но без еды. Еще чего! Мама всегда приготовит молочную кашку или паровые тефтельки с картошкой-пюре – сама сказала.

Глава 40

30 декабря подошли к концу работы по отделке помещений. 3акончился рабочий день, и Эля отправила свою бригаду на праздничные выходные.