Высшая степень обиды

– Тут как раз все просто, – объяснил Артем, – он время от времени созванивался с Токаревым, а тот, видно, рассказал ему, что теперь ты наблюдаешься у меня, и дал мой номер. Он спросил меня – какого черта?

– Черта? А почему? – опять удивилась я.

– Так получилось, Зоя… я же сказал тогда, что придумаю что-нибудь для Токарева, ну и… сказал, что ты первая моя, еще школьная любовь и я хочу общаться с тобой, переживаю… Даже не соврал, а что он там наговорил этому Паше… – виновато улыбнулся он, – кто он такой вообще – кроет матом, как дышит, – взъерошил он короткие бронзовые волосы и улыбнулся уже не виновато, а весело.

– Пашка – друг. Мой единственный друг и мой лечащий до тебя – военврач, терапевт. Он не справился, а может и не мог – у нас там плохой климат. И теперь тоже, наверное, переживает, – грустно улыбалась я.

– Думал – из трубки выскочит... Токарев наплел ему что-то о бурном примирении… я же ходил тогда к нему со следом от твоей пощечины. Спалились мы с тобой, подруга, и что теперь делать? Улыбнись что ли веселее, что ты такая… ситуация забавная и только, согласись?

– Ты меняешь мне назначения в связи с новыми результатами анализов или нет? Я пришла узнать это, Артем, – встала я.

– Пока нет. Принимай глюкозу и все остальное, а через пару дней посмотрим. Зоя… я не очень понял – что там про мужа? С ним что-то не так?

– Что-то не так…

– А я встретил вчера Светку Антонюк, – вдруг вспомнил он, – из вашего класса… Замечательно выглядит и такая же щебетуха. Не замужем, но родила себе сына – четыре годика сейчас, – улыбался Артем.

Вот как... Мужчина поинтересовался, пускай даже просто из вежливости, а я просто сделала у нее маникюр. Провалилась с головой в свои проблемы и людей вокруг себя уже не вижу, просто не замечаю…

– Светка замечательная…

– Да… очень мягкая и домашняя… уютная, – согласился Артем.

Я уже собралась уходить, но остановилась:

– Немножко не поняла, а ты что – недавно тут? Совсем недавно?

– Конечно, – удивился он, – чуть больше месяца. Прибыл менять Токарева, а раньше жил и работал в Питере.

– А как случилось, что семья в Москве? – не подумав, ляпнула я.

– Хочешь – расскажу? – мирно поинтересовался он.

– Не настаиваю. Это может быть неприятно для тебя.

– Ничего подобного, – возмутился он, – а ты расскажешь – где ты жила, покажешь фото сыновей.

– Хочешь, расскажу про Пашку? – зачем-то спросила я. Нет, мальчиков я ему, конечно же, покажу…

– Ну, – хмыкнул Артем, – что-то о нем я и сам понял. Интересный мужик.

– Пашка, он очень… уверенный, раскованный, немного отвязный и даже хамоватый, но я безоговорочно доверяла ему жизни своих детей, – призналась я.

– Это сильно, – серьезно признал он, – Катрину я не доверю никому.

– Знаешь, очень любопытно – что же за разговор у вас случился? Но мне уже пора, Артем, – взглянула я на большие часы в холле, – предлагаю завтра посидеть и отобедать в том кафе. Ты снова угощаешь – мужчина все-таки и лучше знаешь их меню.

– А сегодня? – достал он из кармана бумажник и помахал им – готов, мол.

– Не получится – мама ждет на обед. Я вчера сильно проштрафилась, Тема… не хочу расстраивать ее лишний раз. Так что извини.

– Тема – это приятно слышать, – серьезно кивнул он, – ты больше не сердишься на меня, Зоя? Правда? Просто взяла и простила? А если я не заслуживаю?

– Отработай тогда свой грех и вылечи меня. Ты должен помнить – я ужасно не люблю болеть, – оглянулась я, уже уходя.

– Помню, как не помнить? Я постараюсь. До завтра тогда.

– Ага! – легкомысленно отозвалась я.

Все то время, что на меня воздействовали электросном, а потом – лежа в теплой минеральной ванне и глядя, как медленно тает песок в верхней половинке песочных часов, я думала о Пашке. И грызла меня совесть из-за того, что посмела подумать о нем плохо. Потому что сказала я Артему чистейшую правду.

Пашка, казалось, был с нами всегда. Вначале мы с Виктором служили в другом месте – там, где дислоцировались не атомные, а дизельные подлодки. Усольцев ушел туда с Белого моря с экипажем, а мне пришлось одной везти мальчиков поездом. Где-то недоглядела, где-то не справилась, но трехлетний Сережка, а за ним и Ромка, заболели в дороге. Пока мы добрались до городка, я думала, что поседею с ними…