Высшая степень обиды

– Я еще понимаю романтику давних морских странствий. Весь этот простор, волны, другие страны, белые паруса чайного клипера, ветер в лицо… И совсем не понимаю тех, кто добровольно идет под воду в посудине, где нет даже иллюминаторов.

– Романтика есть во всем, – обиделась я, – это зависит от человека и его увлеченности любимым делом. Даже в лингвистике есть. Я вот люблю употреблять слэнг и коверкать слова, хотя легко могла бы работать диктором на радио. Археологи ищут свою Трою, геологи – легендарное озеро из самородной ртути, лингвисты мечтают о новом слове, которое приживется, врачи… придумай сам. Поэтому… есть романтика в слаженном воинском строе, форме… Хорошо подогнанная военная форма пойдет любому мужчине и только украсит его. А на флоте сейчас очень красивая парадка на манер морской формы царских еще времен – черные кители с золотым шитьем по воротнику-стойке.

Артем откинулся в кресле и внимательно меня слушал. Серьезно слушал, без усмешки.

– Романтика морских видов? – продолжала я – ну… льды это скучно, а северное сияние может видеть каждый – это опустим. Хотя... когда испытывали баллистику за Кильдином, небо окрашивалось в багрово-вишневые цвета... малиновый. Романтика странствий… в Средиземке изумительного цвета вода, говорят – бирюзового. А небо ночью, как черный бархат и исключительно яркие звезды, а Млечный путь даже ярче, чем Луна – от него ощутимо светло. Он широкий и через все небо...

Лодка всегда всплывает на проветривание ночью. Штурман группами выводит матросов на палубу и рассказывает им о созвездиях, а вокруг лодки нарезает круги огромная белая акула и кильватерная струя от нее… она флюоресцирует. Витя говорил что, наклонившись, при желании можно было коснуться острого акульего плавника. А еще – гигантские черепахи. Кто-то из офицеров предложил поймать одну и сварить черепаховый суп.

В автономках на дизельных лодках кормят в основном консервами. Даже хлеб хранят в спирту, даже картошка в банках с какой-то консервирующей жидкостью. Питаться этим целые месяцы не то, что надоедает... под конец автономки оно уже тупо не лезет в глотки и люди, в основном, едят одни сухофрукты.

Тот офицер предложил:

– Обвяжите меня концом, я доплыву до нее, крепко схвачу, а вы притянете нас к лодке.

До черепахи он доплыл быстро и крепко обхватил ее, как и планировал и вдруг дико заорал. Его сразу же вытащили – мигом.

– А орал почему? – заинтересовано качнулся ко мне Артем.

– Весь панцирь у черепахи порос крохотными ракушками – острыми, как бритвы. Он порядком крови потерял, пока все перевязали, а что-то даже шили. Хорошо, что в то всплытие рядом не было акул.

– Сколько тех всплытий… даже таких феерических.

– Нехорошо завидовать.

Он засмеялся, а я продолжила: – Есть еще соперничество и конкуренция... азарт. Они соревнуются с американцами – любыми способами доказывая что-то друг другу. И те и другие ведут себя, как мальчишки, я считаю – глупо рискуют иногда, особенно наши, – отвернулась я к стойке и увидела, что несут наш заказ.

– Спасибо, Артем. На вид очень вкусно. Теперь твоя очередь, рассказывай.

– Давай сначала поедим, – отстраненно предложил он. Мы поели, не спеша и молча. Внутри зразы, которая лежала в крохотном гнезде из риса и вареных овощей, оказалась какая-то исключительно нежная масса. Я спросила, и оказалось, что это тертое вареное яйцо, очень острый расплавленный сыр и сливочное масло.

– Вкусно.

– Хочешь еще?

– Наверное, хочу – еще одну, но без гарнира, – призналась я.

– Я закажу, – улыбался он, – и давай сегодня поговорим о тебе? Покажешь своих сыновей?

– Ну, я же обещала, – открыла я сегодняшний снимок и показала ему своих парней. Он внимательно вгляделся в их лица, форму и поднял на меня удивленный взгляд: – Они что – медики?

– Да, будущие военные медики. Думаю, Рома мог бы стать хорошим хирургом – он не такой впечатлительный, а Сережка – психиатром, он очень чуткий... душевно чуткий. Но выбирать не мне, это должно быть их решение.

– Даже не посоветуешь?

– Только если спросят.

– Почему военные? Зачем это, Зоя? Что хорошего в этой военщине? Мужественность, благородство?

– А что – мужественность только у военных? А благородство…

Я задумалась... Принесли добавку и я принялась за нее...

Еще когда мы жили у Белого моря, в береговых частях уже служили женщины. В основном на нестроевых должностях – секретчики, строевики, связисты, делопроизводители, взвод охраны – они отслеживали пропускной режим. И как-то в часть приехал с проверкой Герой. Этого адмирала называли только так и не иначе. Должно было состояться совещание по ремонту лодок, а работы на нашей шли тогда как раз в торпедном отсеке Усольцева, и командир взял его с собой – вдруг возникнут вопросы?

Береговое начальство ублажало проверяющих по-разному – застольями, тушками дикой семги, ведрами беломорской сельди особого посола, банками икры, дорогостоящими макетами кораблей… Даже ходили слухи о наличии в ассортименте местных гетер, но Герой точно был не по этой части – слишком много пил, а еще был редкостным хамом. Женщины называли его между собой не Героем, а Уркой.