Высшая ценность

Я тоже взглянул на кинжал и вздрогнул. Лежащий в моей ладони клинок казался упавшим на землю кусочком бесконечной ночи, осколком угольно-черного льда, крупинкой вечности. Холодный, колючий, беспощадный и ненавидящий все живое без исключения. Концентрированное зло.

— У этого кинжала, единственного из немногих, достанет могущества, чтобы уничтожить даже ангела. — Демон в упор смотрел на меня. Его глаза пылали, как два маленьких уголька в ночи, будто бы стараясь подчеркнуть исключительную важность этих слов. — Не временно развоплотить, а именно уничтожить навсегда. Помни это, человек. Всегда помни. И всегда будь начеку.

Я неопределенно мотнул головой, преодолевая искушение спросить: хватит ли у кинжала сил, чтобы уничтожить демона. Но конечно, озвучивать этот вопрос было бы не совсем разумно, тем более что в глазах Аваддона все еще поблескивали искорки гневного пламени. Да и вопрос он мог понять чересчур уж… правильно.

Аваддон задрал голову к небу. Зачем-то понюхал застывший в абсолютной неподвижности воздух. И вдруг, резко оттолкнувшись хвостом, встал. Аура окутывающего его зла, резко усилившись, шибанул а в ноздри. Я отпрянул.

— Кажется, тебе пора уходить, человек. — Демон оскалился, очевидно, изображая нечто вроде улыбки. — Счастлив был познакомиться. Если захочешь пообщаться еще, заходи в любое время.

Я молча кивнул, и, не спуская глаз с мрачно застывшей посреди пустынной улицы чешуйчатой фигуры, начал медленно пятиться. Аваддон на меня не смотрел. Вытянувшись во весь рост, словно собираясь заглянуть в окно третьего этажа, он шумно втягивал воздух, будто бы к чему-то принюхиваясь.

Когда нас разделяли уже метров двадцать, демон вдруг вновь повернулся ко мне:

— Человек! Еще один маленький совет напоследок… Будь очень осторожен и никому не верь. Инквизиция уже ищет тебя.

— Спасибо. Я учту.

Высокомерно проигнорировав мой уверенный кивок, демон тяжело побрел в сторону. Остановился перед бессильно распластавшейся на грязном асфальте девушкой-вампиршей. Брезгливо перевернул ее лапой. Вывалив истекающий густой слюной язык, посмотрел на слабо подергивающееся у его ног тело…

А потом поднял тяжелую чешуйчатую лапу и с силой опустил ее вниз.

Громко затрещали ломающиеся ребра. Сухо хрустнул переломившийся позвоночный столб. Вампирша коротко всхлипнула, бессильно обхватив слабыми тонкими ручками безжалостно втоптавшую ее в асфальт лапу и, дернувшись всем телом, обмякла.

Я судорожно сглотнул.

Сколько раз мне приходилось убивать вампиров? Сколько раз, не чувствуя ни малейшей жалости, я вколачивал в мертвенно-бледную грудь неподатливое дерево осиновых кольев? Сколько раз я проклинал этих тварей, стоя над высосанными до последней капли останками своих друзей и коллег или встречая их голодный нечеловеческий взгляд?.. Но чтобы так…

Не знаю почему, но мне вдруг стало жалко эту девушку, виновную лишь в том, что попала в руки кому-то из здешних кровососов и его стараниями стала такой же, как они. Разве она виновата в том, что ей теперь для поддержания еще теплящейся в мертвом теле иллюзии жизни требуется чужая кровь, когда ее собственная вся до капли осела в чьем-то желудке? Тем более что крови-то она за все время своей нежизни вряд ли успела попробовать…

Не глядя на меня, Аваддон дернул лапой, будто растер окурок. А потом, оставляя за собой редкую цепочку темно-красных, почти черных следов, отступил обратно в переулок, где его уродливую фигуру моментально окутала сгустившаяся тьма.

Поглядывая на оставшееся на потемневшем асфальте тело, я осторожно отступал все дальше и дальше, не смея повернуться спиной к темному переулку, откуда все еще ощутимо веяло злом, и понимая в то же время, насколько все это глупо. Но, тем не менее только отойдя на несколько кварталов, я тяжело перевел дыхание, повернулся и перешел на торопливый бег.

* * *

Сухие хлопки выстрелов я услышал еще задолго до того, как впереди показалась опутанная поверху колючкой железобетонная лента периметра. А услышав их, поморщился. Не оставалось сомнений: возле северных ворот шел бой. И значит, соваться туда сейчас было бы несколько неразумно.

Но я сунулся. Сорвавшись на бег, свернул в ближайшую подворотню, проскочил через грязный, заставленный ржавеющими на своей последней стоянке автомобилями двор. Рывком выдергивая меч из ножен, влетел в темный, пахнущий плесенью подъезд. Перескакивая сразу через две ступеньки, поднялся на восьмой этаж, ногой вышибив покосившуюся дверь. И сразу же метнулся к окну.

Сверху все было видно как на ладони.

Позолоченные лучами заходящего солнца стальные створки наглухо запертых ворот. Стоящие на вышках солдаты. Редкие вспышки выстрелов. И бестолково кружащиеся возле стены десятка три нелепых, лишь отдаленно похожих на человека, корчащихся фигур.

Мертвяки.