Высшая ценность

В последний момент уклонившись от неожиданно заковыристого выпада, я вскочил на затрещавший под моим весом стол. И рванул из-за пояса кинжал. Замусоленная тряпица, в которую он был завернут, подстреленной птицей расстелилась на полу.

Тысячи холодных игл вонзились в мою занемевшую ладонь. В ушах будто взревел прибой. Только это наступала не вода, не море. Штурмуя последние островки света в моей душе, шла в атаку тьма. Зрение мгновенно стало черно-белым. И ночь для меня перестала быть помехой. Я видел очертания предметов также ясно, как днем. Стол. Стулья. Шкаф, будто свитый из тумана. Ползущие по полу призрачные жгуты тьмы. Смазанно-серая, нечеткая фигура шефа, движущаяся в замедленном темпе. Сгусток угольно-черной тьмы в моей руке и пульсирующая ей в противофазе ярко-белая полоса в его.

— Лучше поиграем на равных, — прошипел я. И сам удивился, откуда взялись эти слова.

Собственно говоря, о равенстве сил говорить было немного преждевременно. Все-таки короткий кинжал против длинного меча — не самое удобное оружие. Но теперь хотя бы была уверенность, что оно не разлетится вдребезги при первом же столкновении клинков.

Следующий удар я принял на лезвие. Зашипел, когда при соприкосновении клинков в мою ладонь хлынул такой поток холода, что рука разом онемела чуть ли не до локтя. И успел заметить, как дрогнуло лицо шефа, очевидно тоже испытавшего нечто подобное.

Клинки проскрежетали друг по другу в обрамлении черно-белых искр. И разошлись, обменявшись напоследок тонкой дугой серой молнии.

Зрелище было настолько ирреально, что я ему даже не удивился. Рассыпающие искры и обменивающиеся вспышками молний клинки лишь утвердили меня, что все это — не более чем очередной сумасшедший сон.

Дурной сон… А как еще назвать то, что посреди ночи, в самом сердце старого города, я дерусь на мечах со своим бывшим другом? До этого мне, конечно, неоднократно приходилось скрещивать мечи с человеком: в учебке с инструктором по фехтованию, на тренировках и спаррингах, в дружеских потасовках и шуточных выяснениях, кто сильнее.

Но впервые мне приходилось сражаться за свою жизнь. Впервые я дрался, понимая, что победа или поражение не выльются в дружеское похлопывание по плечу и пару кружек пива, совместно выпитых в ближайшем к конторе Управления баре.

Сегодня любая ошибка вполне может стать причиной смерти, а успешно проведенный финт окрасит лезвие трепещущего в руке меча не воображаемой, а вполне настоящей кровью.

Человек против человека в смертном бою на мечах. Чистильщик против чистильщика…

Безумие!

Неделю назад я посчитал бы полным психом любого, кто только сказал мне, что когда-нибудь я буду со сталью в руке отстаивать свою жизнь в схватке с шефом.

Неделя прошла…

Я и человек, которого я некогда считал своим наставником и примером для подражания, осторожно кружили по тесной комнате заброшенного города. Скрещивались и опадали холодные, как само сердце зимы, клинки. Сыпались на пол бело-черные искры.

Кинжал в моей руке танцевал как живой. Выгибался, выцеливая удары и контрудары. Беззвучно шипел, сталкиваясь в облаке искр со своим пылающим праведным гневом врагом. Рвался вперед, вожделея победы и крови. Мне даже казалось, что это не я сжимаю в руке его грубоватую рукоять, а кинжал ведет руку за собой, танцуя свой собственный танец победы и смерти.

Искры. Отсеченная ножка стола. Глубокая рваная борозда в стене. Рухнувший ничком старый шифоньер. Мы методично превращали в свалку пыльную комнату, находящуюся в пустой квартире, которая располагалась на третьем этаже забытого всеми дома. И постепенно я осознавал, что могу, действительно могу взять верх.

У шефа слишком долго не было практики. Нет, он, конечно, регулярно посещал спортзал, да и старые навыки так просто не ржавеют. Но все же пять лет кабинетной работы оставили свой след. Тренинг ради удовольствия в спортзале и реальная уличная схватка с гнездом вампиров или стаей оборотней — совершенно разные вещи.

На улицах старого города, сражаясь с не мертвыми за свою жизнь и спокойствие городских проспектов, быстро привыкаешь пускать в ход самые грязные и подлые приемы. Такие удары не показывают на занятиях в учебке. Их не применяют в тренировочных и показательных поединках. Но их прекрасно знают те из нас, кто понимает, что лучший учитель — это не плешивый инструктор фехтования дядя Боря, а сама улица.

Конечно, шеф знает все эти приемы. С его-то опытом не может не знать. Но применить их…

Все-таки он слишком долго не выходил из спортзала. И я чувствовал, что при определенном везении все же смогу поймать его.

Вернее, смог бы, если б в моих руках был настоящий меч, а не ножичек с длиной клинка почти вчетверо меньшей, чем положено. А так мне оставалось лишь защищаться. Прыгать вокруг, постоянно спотыкаясь о мебель. Да изредка переходить в вялые контратаки, быстро разбивающиеся о несокрушимый заслон сверкающего ярко-белым светом стального росчерка.

Судорожно корчились ползущие по полу щупальца тьмы. И неровно мерцал излучаемый мечом шефа свет.