Высшая жертва (ЛП)

Моя мать крутится на каблуках, из нее вырывается гневный крик, и она выбегает из бара. Только когда за ней захлопывается дверь, я делаю первый полный вдох, но он болезненный, и мне трудно дышать.

— Ты в порядке, милая? — спрашивает Фрэнк, в его голосе звучит сочувствие.

Я киваю, так как не могу подобрать слова. Сглотнув, я, наконец, нахожу их.

— Ты не против закрыться? Мне сейчас очень нужно навестить сестру.

— Конечно. Ты иди. Мы с Тарой справимся.

— Спасибо. — Слегка сжимая его руку, я хватаю свои вещи и ухожу, благодарная за то, что мамы уже не видно.

По дороге я вспоминаю ее обидные слова, напоминающие мне о том, как она бросила нас с Крисси. Сколько раз мне приходилось придумывать какую-нибудь ложь, чтобы объяснить сестре, почему наша мать просто исчезла из нашей жизни, и почему она никогда не приходит навестить ее в больнице. А теперь она имеет наглость приходить и просить у меня денег, когда я и так едва свожу концы с концами.

От этой мысли моя обида быстро перерастает в гнев.

К моменту приезда в больницу я в ярости. Я поднимаюсь на третий этаж, не обращая внимания на взгляды незнакомых людей, которые смотрят на мое разгоряченное лицо. Мои сандалии яростно щелкают по коридору, когда я направляюсь к сестре.

Как только вхожу в ее комнату, то вижу, что Остин сидит рядом с ее кроватью. Я несколько раз моргаю, потрясенная тем, что он здесь.

— Д-д-до-уи! — приветствует меня сестра, с волнением произнося мое имя.

Я не свожу глаз с Остина, когда он встает. Он в своей спецодежде, от него пахнет дымом, лицо испачкано сажей. Несмотря на все это он выглядит как всегда привлекательно.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, опасаясь, что что-то случилось.

— Я был неподалеку и решил зайти поздороваться с Крисси. — Он легонько трогает ее подбородок и улыбается ей.

То, как она смотрит на него, широко раскрыв глаза и застыв, приводит к холодному осознанию. Она привязалась — слишком привязалась. Он не должен так поступать. Это несправедливо. Ни по отношению к ней, ни по отношению ко мне.

— Могу я поговорить с тобой на улице? — мне не удается скрыть раздражение в своем тоне, и он это чувствует.

Он кивает в мою сторону, затем снова смотрит на мою сестру и ухмыляется.

— Увидимся позже, красотка.

Ее щеки розовеют от комплимента.

— По-ока, Аус-дин.

Я выхожу за дверь, чувствуя, что захлебываюсь от смешанных эмоций.

Он, не теряя времени, поворачивается ко мне, скрещивая руки на груди.

— В чем проблема, Зоуи?

— Ты не должен быть здесь, — говорю я ему, ненавидя эти слова, как только они выходят из моего рта.

— Почему?

— Она слишком привязалась.

— Я просто зашел поздороваться. Что в этом плохого?

— Все не так, — огрызаюсь я. — А что будет, когда придет время, и ты уйдешь? Кто тогда будет ей это объяснять?

— Кто сказал, что я уйду?

— Никто другой никогда не оставался рядом, почему же ты должен?

Он выпрямляется, разочарование скрывает его выражение.

— Я думал, что мы это уже прошли, Зоуи.

— Я тоже, но ты продолжаешь давить. На каждом шагу ты вмешиваешься, когда я говорю тебе, что не могу этого сделать. Это нечестно!

Его теплые карие глаза не транслируют никаких эмоций, кроме гнева. Он делает шаг вперед, и его разъяренное лицо оказывается в нескольких дюймах от моего.

— Нет. То, что ты делаешь, нечестно. Давай начистоту, ты не защищаешь свою сестру. Ты защищаешь себя, потому что тебе страшно.

Я скрежещу зубами от правды, которую он говорит, от правды, с которой я не могу смириться.

— Ты изолируешь себя от всех, кто пытается приблизиться, и я чертовски устал от этого. Ты хочешь, чтобы я ушел? Отлично, пусть будет по-твоему. Я ухожу.

Я не успеваю извиниться и исправить ситуацию, как он уходит, оставляя мое и без того искалеченное сердце истекать кровью на полу.

Глава 8

Остин

Мой молоток тяжелый и твердый, я яростно вбиваю гвоздь в другую доску, практически проделывая в ней гребаную дыру. Палящее солнце начинает опускаться, но я еще не готов закончить работу. У меня еще слишком много агрессии, которую нужно выместить.

Прошло почти двадцать четыре часа с момента моей стычки с Зоуи, а я не менее зол, чем вчера вечером. Я злюсь на нее… злюсь на себя.

Я живу здесь уже месяц и постоянно вспоминаю ту незабываемую ночь, проведенную с девушкой, которая ушла до восхода солнца, оставив после себя воспоминания и аромат на моей коже.

Мне следовало бы отступить, но это трудно, когда я знаю, как сильно она этого хочет. Вижу это по тому, как она смотрит на меня, с той же потребностью и тоской, которую я испытываю к ней.

Вчера вечером я поехал в больницу, чтобы проведать маленького мальчика, которого вытащил из огня, и не мог выбросить из головы его испуганные, умоляющие глаза. Осмотрев его и убедившись, что он выкарабкается, несмотря на обширные травмы, я заглянул к Крисси. Мне нужно было что-то хорошее, чтобы закончить вечер. Я не думал, что это будет что-то серьезное.

Очевидно, я ошибался.