Высщей категории трудности

Бутерброды и чай. Получасовой отдых и снова в воздух. Кротов спешно исправлял задания — всех к Тур — Чакыру!

— Вы здорово Еыручили Проданина, — увидел меня Кротов. — Ваша метеосводка спасла нам два часа.

— Я? Метеосводка?

Потом догадываюсь: с борта «антона», на котором я летал, сообщили Проданину погоду. Ермаков «убил двух зайцев»: облетал спасательные отряды и выяснил, что творится на пути у Проданина, А два часа — это действительно много. Если учесть, что светлого времени всего пять — пять с половиной. Вертолеты в горы летают только в сопровождении самолетов. Без предварительной воздушной разведки они не имеют права садиться в горах. Один вертолет развозит продукты и ведет поиски. Второй — высаживает людей.

Возвращение Проданина я прозевал — на аэродроме беспрерывно ревели моторы. Проданина я увидел уже рядом с Кротовым, когда тот докладывал о полете. Подошел к ним.

— Спасательный отряд высажен на западном склоне вершины Тур — Чакыр с отклонением от заданной точки в десять километров. Вертолетом «38» туда же доставлены продукты и снаряжение…

У Проданина хмурый вид. Ему неприятно сознаваться, что высадил ребят на десять километров в стороне от заданного места. Хотел бы я знать, как он вообще умудрился посадить машину на эти чертовы скалы!

Но полковник благодушно отнесся к неудаче.

— Координаты? Как самочувствие у ребят?

— Нормальное, — ответил Проданин.

Виннер в качестве утешения протянул пилоту пакет с бутербродами. Ему выпала в штабе роль завхоза.

— Спасибо, — пробурчал Проданин, — сыт по горло. Пакет все же взял. Через полчаса он должен лететь опять. На север. С четвертым спасательным отрядом. Рауп или избушка на… на этом самом притоке? Турченко на этот раз настоял все — таки на своем. Командир группы Лисовский недоволен: ему хочется на Рауп. Он целиком на стороне Воронова. Но приказы вслух не критикуют.

— Возьмете с собой рацию, — говорит полковник, кивая на длинноногого субъекта с постным лицом.

— Здорово, — кидается ему навстречу Лисовский. — Прилетел?

Рыбак рыбака видит издалека. Радист оказался туристом.

Вскоре после отлета Проданина на поиски избушки один из самолетов передал метеосводку: «В районе верховьев Соронги ветер на земле двадцать — тридцать метров, сплошная облачность». На лице у полковника появилась кислая мина.

— Дрянь дело, — пробурчал он. — Как «двадцать четвертый» сядет в такое молоко?

«24» — это Проданин. Циклон вплотную подошел к Приполярному Уралу.

Толстый Виннер, узнав о подходе циклона, опять повесил голову. Он ходил по пилотской потерянный и все искал поддержки у Воронова: «Таких случаев у нас в городе еще не бывало… Четыре дня! Вы ведь тоже таких случаев не помните, Валентин Петрович? И кто бы мог подумать, что контрольный срок нарушит Сосновский! Вы ведь его помните, Валентин Петрович, — это же очень аккуратный человек…»

Воронов, намечавший на карте маршруты спасательных отрядов, вдруг поднял голову и сказал: «Продукты у Сосновского должны были кончиться еще вчера…»

8

Поезд уносит меня на юг. Они на Приполярный Урал добирались этой же дорогой, возможно, даже этим же поездом. Хотя нет, в Кожар они приехали утром, значит, добирались на местном, а в Аляпке делали пересадку. Скорый через Аляпку на север проходит по четным числам, а они прибыли в нее 27 января… Да, в Аляпке они должны были пересесть на местный поезд…

«День второй.

В старинном деревянном городке со смешным названием Аляпка нас ждала пересадка. Поезд на север уходил через четыре часа, и мы, оставив вещи под охраной «женатого анахронизма», то бишь Шакунова, отправились в город.

Ровная длинная улица, столбы вдоль домов, над крышами вьются дымки. Лают собаки во дворах, изредка прогудит машина. А людей почти не видно. Может быть, потому что холодно, а может, их мало?

«Одноэтажная Аляпка», — резюмировала Люсия свои наблюдения. И тут же попалась: перед нами из сугробов возникли сразу три двухэтажных дома подряд! Кружевные наличники, резные коньки, над воротами петухи, опять же вырезанные топором… Просто прелесть!

Но разве был хоть один случай в истории, когда я мог переспорить Люсию?

— Броня, — решительно заявила она, — ты эстет недорезанный.

И далее — поделилась воспоминаниями из своего детства.

— Я жила целых шесть лет вот в таком двухэтажном домишке. И наличники тоже были резные. А я все мечтала, что наш домик вдруг однажды ночью поднатужится и вытянется этажей на пять — шесть. Представляете, какая бы красота открылась с пятого этажа! Вот и в Аляпке, наверное, многие ребята мечтают пожить на пятом или десятом этаже. А этажей всего два; нижний да верхний. Да еще чердак.

Вот так. Аргументы были неотразимы, и мне пришлось сдаться. «С женщиной не спорь», — говорили древние греки. Умные люди жили в древности!

В Аляпке главная улица называется проспектом. Ленинский проспект привел нас к приземистому зданию. «Аляпкинская семилетняя школа № 2». Школа как школа. Труба над крышей и дым над трубой.