Высшие кадры Красной Армии. 1917–1921 гг.

Краснодар, Куб[ано]-Черн[оморская] обл.

18 апреля 1924 г.

Дорогой товарищ Троцкий!

Вчера случайно я узнал, что в Краснодаре живет один из ветеранов рабочего движения – Ваш сподвижник по «Южнорусскому рабочему союзу» – тов. Бабенко.

Командированный мною к нему сотрудник редакции передает свою беседу с тов. Бабенко (подчеркнуто Л.Д. Троцким) так:

Андрей Степанович Бабенко, ныне 68-летний старик, ютится в маленькой клетушке с семьей в 6 человек.

Меня встретила радушно и приветливо старушка – жена Бабенко.

– А где ваш старик?

Старуха показала на кровать, где лежал ее больной муж. Видимо, А.С. Бабенко очень болен: лицо исхудалое, голос слабый, глаза апатичные, усталые.

Но он как-то сразу весь ожил, заискрился каким-то светлым, молодым чувством, когда я объяснил ему цель посещения – поговорить с ним о его революционной работе и, главное – о тов. ЛЬВОВЕ, с которым он вместе сидел в тюрьме в г. Николаеве.

– У меня на квартире, – начал А.С. Бабенко, – работал нелегальный кружок, входящий в «Южнорусский рабочий союз». В кружке участвовало нас, рабочих, до 30 человек.

Мы все, нутром, чувствовали гнет капиталистического строя и видели несправедливости и обиды, причиняемые нам капиталистами, но совершенно не знали, где выход.

Тут на помощь явились молодые, образованные, знающие революционеры, как тов. Львов, Соколовский и др.

Представьте себе, я совершенно не знал, до самого последнего времени, что тот самый молодой, безусый юноша, с горящим революционным огнем и вдохновением глазами, который всегда так просто и задушевно говорил с нами и которого мы знали под именем Львова – это Вождь нашей Красной Армии тов. Троцкий…

Только недавно я случайно узнал об этом из письма моего сына, работающего на одном из заводов в Одессе. Сын также случайно узнал об этом из статьи, посвященной умершему в Николаеве старому члену нашего союза И.А. Мухину, что Львов и Троцкий – одно и то же лицо («Изв[естия] Одесского губисполкома» от 19 февр[аля] [19]24 г. № 1263).

Да, хорошее то время было! В нашем кружке, собиравшемся на моей квартире большей частью по ночам, подобрались все серьезные, хорошие ребята из передовых рабочих, которые стремились все [о]сознать, до всего дойти своим умом, чтобы потом начать борьбу за торжество рабочего дела.

Было у нас 2 руководителя: один по экономическим вопросам, которого мы знали под именем ГИРА, а другой по общественно-политическим – тов. Львов. Последнего мы как-то сразу горячо полюбили…

– Удивительный человек был этот Львов, – говорит старик Бабенко. – Совсем юноша, без усов, ну совсем еще молодой, а обо всем уже понимал, во все вникал, прекрасно знал нашу жизнь, наш рабочий язык, на все давал ясные, толковые ответы.

Поражал нас своим образованием: мог разъяснить все по-научному, а не так чтобы зря болтать. Мы считали его за студента.

Держался тов. Львов очень просто, так что мы, рабочие, в то время очень темные и дичившиеся образованных людей, его как-то сразу перестали стесняться.

Бывало, обступим мы его кружком и про нашу жизнь все равно как на духу рассказываем. И когда заговорит, бывало, тов. Львов, как-то особенно верилось, что наше рабочее дело не погибнет, что наша рабочая правда победит. Как-то особенно радостно бывало…

Тов. Львов приходил к нам большей частью ночью и занимался по несколько часов. Наш кружок, как и остальные два, работал благополучно около года.

21 января 1898 года в 2 часа ночи я был арестован и препровожден в Николаевскую тюрьму[38]. Я сидел с И.А. Мухиным, а напротив, в камере № 1 – тов. Львов вместе с Гиром[39]. В тюрьме мы узнали, что были выданы провокатором Ананием Нестеренко[40].

Обращались с нами тюремщики очень грубо, и у многих из нас упало настроение. Но в это время мы сумели войти в связь с тов. Львовым посредством ручной азбуки, показываемой в волчок. Тов. Львов ободрил нас, призывая стойко держаться и верить в торжество рабочего дела.

Такие беседы, урывками, показали нам, что тов. Львов и в тюрьме больше помнит и заботится о нас, чем о себе, а сам-то он, как я уже сказал, был совсем молодым человеком, которому, казалось бы, жить, да жить беззаботно…

На прогулке с ним нам не удавалось встречаться: за ним всегда зорко следили. Только несколько раз видел в волчек, как проводили Львова мимо нас… Как сейчас помню я картину: молодой, стройный, бледный юноша, с гордо поднятой головой, с сурово сжатыми губами, шагающий так свободно и смело… Точно и там, в царском застенке, он знал, что будущее принадлежит рабочему классу и что он сам будет стоять во главе его Красной Армии – на одном из самых ответственных постов в Рабоче-крестьянской Республике…

– Ну, простите, товарищ, устал я – больше не могу… – Старик устало поник на постели.

Оглядываюсь кругом: убогая, бедная обстановка: не комната, а какая-то клетушка – и в ней 6 душ.

– А кто вас кормит?

– Да когда старику немного лучше бывает, чинит он часы, замки и исполняет мелкие слесарные работы… Зарабатывает гроши, потому что работу дают соседи – все беднота больше. А еще дочь бубликами торгует – вот и все заработки. Живем впроголодь, – ответила старуха, нахмурившись. И отвернулась.

«С тяжелым чувством ушел я из этой маленькой комнатушки, где на постели, покрытой какими-то грязными лохмотьями, лежал старик Бабенко – один из ветеранов русского рабочего движения» – так закончил наш сотрудник тов. Крапивин свое описание посещения тов. Бабенко.

Пишу Вам, тов. Троцкий, полагая, что Вам не безынтересно знать кое-что о судьбе одного из Ваших сподвижников.

А судьба А.С. Бабенко – далеко не завидная! Сегодня тов. Бабенко навестят, очевидно, предисполкома тов. Толмачев, секретарь обкома тов. Аболин и редактор «Красного знамени» тов. Письменный. Несомненно, вопрос о поддержке тов. Бабенко будет разрешен сегодня же.

Прилагая фотографию А.С. Бабенко, тюремную и единственную у него, которую он очень охотно отдал для отсылки «тов. ЛЬВОВУ», т. е. Вам.

С коммунистическим приветом, М. Донецкий

Редакция «Красного знамени».

Р.S. Сегодня был у тов. Бабкова (так в постскриптуме именуется А.С. Бабенко) вместе с зав. Истпартом[41]. Редакцией, впредь до назначения пенсии, оказана тов. Бабкову матер[иальная] поддержка.

Фотография, о которой я говорю в конце письма, взята в Истпарт для переснятия, после чего, во исполнение желания старика, я пришлю ее Вам вместе с другой – в теперешней обстановке т. Бабкова.

М. Донецкий