Высшие кадры Красной Армии. 1917–1921 гг.

Если Гражданская война была «войной 30-летних», то служащие центрального военного аппарата оказались даже «моложе» фронта: в возрасте от 20 до 29 лет находилось более трети служащих (36,6 %), от 30 до 39 чуть менее (27,6 %). Количество служащих старших возрастов резко сокращается: от 40 до 49–14,3, от 50 до 59 – 4,8, свыше 60 – 1,1 %. Как видим, наибольшее количество последних (20 человек из 28-ми) наблюдалось в Главном артиллерийском управлении. Это можно объяснить сложностью артиллерийской подготовки и большим количеством лиц с высшим артиллерийским образованием (об этом речь ниже). Самой уязвимой группой, с точки зрения комиссии Глезарова, были люди, занимавшие низшие канцелярские должности – в возрасте от 15 до 19 лет. Таких было 8,9 %.

К осени 1919 года была в определенной степени реализована установка военно-политического руководства страны (и прежде всего В.И. Ленина) на замену военных специалистов на канцелярских должностях женщинами. Среди 2 532 сотрудников Наркомвоена насчитывается 851 женщина – 33,6 %. Впрочем, не своит заблуждаться: служащие пристраивали, как правило, своих родственниц и знакомых. Строгие распоряжения правительства истолковывались по мере спускания вниз своеобразно: еще 27 июля 1918 года СНК издал декрет «О недопустимости совместной службы родственников в советских учреждениях», объявленный приказом Наркомвоена № 774. В сентябре 1918 года Всероссийский главный штаб, в котором непотизм процветал со страшной силой, соизволил дать разъяснения военным учреждениям «для сведения и руководства» приказ Наркомвоена. В «разъяснениях» уточнялось: совместная служба родственников допускается «в различных отделах и различных самостоятельных частях и отделениях, подчиненных непосредственно лицу, стоящему во главе учреждения»[1081].

Исчерпывающие сведения о национальном составе получить не представляется возможным: даже в анкетах сотрудники Наркомвоена писали «великоросс» (таким образом, вычленить русских, украинцев и белорусов из «славян» нельзя). Единственное – простой анализ фамилий свидетельствует о росте числа евреев и прибалтов.

Из 2 532 человек только 461 были офицерами и военными чиновниками – 18,2 %: в целом ряде главных довольствующих управлений процент военных специалистов оказался ничтожно мал – для работы Главного военно-санитарного управления или Ветеринарного управления армии вполне хватало лиц с высшим гражданским образованием. А 461 военный распределяется следующим образом – 37 (1,5 %) генералы; 161 (6,4 %) штаб-офицеры; 114 (4,5 %) обер-офицеры; 17 (0,7 %) унтер-офицеры; 40 (1,6 %) рядовые; 92 (3,6 %) составляли военные чиновники. Как видим, по-прежнему, высшего офицерства в центральном военного аппарате было значительно больше низшего офицерства, а также унтер-офицерского и рядового состава. В этом плане борьба с кастовостью потерпела фиаско.

Уровень профессиональной подготовки служащих центрального военного аппарата был достаточно высок: 215 из 2 229 (9,6 %) имели военное образование. Из них высшее военное образование было у 101 офицера, т. е. у 46,9 %. Между выпускниками высших военно-учебных заведений эти 101 человек распределяются следующим образом: 10 – НАГШ (1 – неполное высшее); 71 – Михайловская артиллерийская академия (из них 56 «сидели» в ГАУ и 13 в ЦПАЗ); 9 – Александровская военно-юридическая академия (1 – неполное высшее); 6 – Военно-хозяйственная академия; по 2 выпускника Восточных курсов и Военно-медицинской академии. И 114 человек получили среднее и начальное военное образование[1082].

Подавляющее большинство сотрудников были беспартийными: из 1 519 – 1 471 (96,84 %). Оставшиеся 3,16 % распределяются следующим образом – 47 коммунисты, 1 кандидат в член РКП(б), 35 сочувствующих и 1 находящийся «на советской платформе» (в искренности двух последних групп сомневаться не приходится, так как, по образному замечанию исследования С.А. Павлюченкова, партбилет летом 1919 года вел прямо на «виселицу» Колчака или Деникина); насчитывалось 3 интернационалиста, по 2 народника-коммуниста (т. е. «раскаявшихся» левых эсеров) и анархиста-коммуниста, по 1 эсеру-максималисту и анархо-синдикалисту. Кроме того, было по одному человеку со следующей самохарактеристикой: «республиканец», «союз молодежи», «независимый». Ряд беспартийных также выделились из общей массы, продиктовав «вне политики».

Таким образом, только в октябре 1919 года стали предприниматься практические шаги по уничтожению военной касты, отправке бывших офицеров и военных чиновников на фронт, замене профессиональных военных на женщин на канцелярских должностях, что было связано с мнением Льва Троцкого о нецелесообразности кадровых изменений во время войны.