Высшие кадры Красной Армии. 1917–1921 гг.

5. «Лица (пролетарии, как вы и я [их] называли), кои при всех обстоятельствах и при всяком правительстве бились из-за куска хлеба, всегда нуждались в деньгах, рискующие головой, чтобы как-нибудь прокормить семью и себя до… более светлых дней. Эти лица (хотя идеи организации были далеки им) шли… из-за денег и часто и честно служа, т. е. исполняя свои обязательства по отношению к Советской власти по службе, состоял в контрреволюционных организациях»[1155]. Таким, например, был В. Жуков, униженно просящий пощады на допросе: участие было вызвано тяжелым материальным положением семьи, «а получаемые от организации деньги были лишь средством поддерживать жизнь, получаемый же заработок был совершенно недостаточен; политические убеждения не играли никакую роль. Своей добросовестной работой на советской службе в ГВИУ (Главном военно-инженерном управлении. – С.В.) и желвойсках подтверждаю, что я честно относился к долгу… Работал по организации войск вместе» с исполняющим должность наркома по военным делам Николаем Подвойским, «заслужил его благодарность за исполнение поручений серьезного характера, как-[то] самостоятельное образование губернского военного комиссариата г. Сызрани»[1156]. Осенью 1918 года, когда создавалась контрреволюционная организация Г.Л. Соколова, имевшая целью составить «реальную силу для погромов, грабежей, быть защитой бывшим офицерам и обществу, при этом платили:

В то же время галопирующая инфляция «сожрала» выгоды от участия в организациях: к осени 1919 года жалование на советской службе увеличили в 5–7 раз «при казенном пайке», а в контрреволюционных организациях все осталось без изменений. Но вступить в организацию было легко, выйти из нее – «очень трудно», и все же «несмотря ни на что, многие члены… всеми силами старались выйти из нее, тем более что большинство было против активного выступления»[1157].

Установить численность военной организации ВНЦ крайне трудно.

При Соколове, из данных, которыми якобы располагал В.В. Ступин, «видна была малочисленность группы (не более 60–70 человек), причем эта малочисленость имела тенденцию скорее еще уменьшаться, чем увеличиваться»[1158]. При этом «весь кадр 2-й дивизии» насчитывал «около 20 человек»[1159]. Ступину очень сложно поверить, особенно принимая во внимание тот факт, что организация при Соколове строилась по типу «Нечаевской», т. е. пятерками (показания В.И. Соколова), а потому Ступин мог и не знать ее численности. Сам Соколов признался в марте 1919 года, что даже после призыва ряда офицеров на фронт «в Московской группе вряд ли осталось более 70-ти человек». Следовательно, до мобилизации офицеров было значительно больше.

По словам В.В. Ступина, в августе-сентябре 1919 года дважды «приказывалось тщательно перебрать состав ударных групп, чтобы освободиться от дутых цифр. Последнее в этом отношении предупреждение еще не вполне было проведено в жизнь» к моменту ликвидации ВНЦ чекистами. По предположению Ступина, «в обоих секторах было бы в каждом управлении ударников и сочувствующих примерно от 150 до 200 человек»[1160].

Предположение, что численность членов ВНЦ существенно превышала указанные Соколовым и Ступиным цифры, и вовсе не может быть проверена: «в погоне за средствами члены организации часто прибегали к некрасивым поступкам. Так, например, при требовании денег показывали состоявшими на учете 60–70 человек, а фактически их было человек 15–20» (показания А.Е. Флейшера)[1161].

У Миллера изъяли таблицу с численностью войск[1162]. В любом случае, представляется достоверными сведения С.М. Леонтьева: «численный состав организации» характеризовался как «очень незначительный»[1163].

Финансирование военной организации ВНЦ строилось следующим образом. В.И. Соколов показал на допросе, что доходы «черпались из местных источников путем сбора от сочувствующих целям кружка». Если добровольные взносы и имели место, то явно они были не единственным источником средств: вплоть до весны 1919 года деньги поступали от шведского посольства, за которым, вероятно, стояла, как в Первую мировую войну, германская разведка. Весной И.Н. Тихомиров заявил: «в деньгах будет задержка, так как шведский консул заболел (т. е. на… условном языке – арестован), и деньги вовремя выданы быть не могут, пока связь снова не наладится. Связь наладилась месяца через полтора, и деньги выдавались аккуратно вплоть до августа» 1919 года[1164], т. е. до конца военной организации ВНЦ.

Расходы велись по двум статьям: 1) выдача пособий (раз в 2 недели); 2) расходы на организационную работу (показания В.В. Ступина)[1165].