Высшие кадры Красной Армии. 1917–1921 гг.

Известно, что в основе разногласий РКП(б) и ПЛСР лежал продовольственный вопрос; расходились взгляды партий на мир с Германией[452]. Сделанные наблюдения вскрывают еще один аспект противостояния левых эсеров и большевиков, приведший к противостоянию в июле 1918 года – военный. Большевики, прибравшие к рукам государственную власть, в том числе, с помощью красногвардейских отрядов, непредусмотрительно оставленных в полнейшей неприкосновенности Временным правительством, не хотели существования в Советской России автономных или подконтрольных потенциальным врагам вооруженных формирований. А равно они не хотели, чтобы Красную Армию, нацеленную не только против внешнего, но и (главным образом) против внутреннего врага[453], контролировали их временные попутчики во власти или партии, продолжавшие свое полулегальное существование после Октября 1917 года. И большевики добились своего.

Глава 2 Петроградская ЧК, обыск распоряжением Троцкого: о судьбе главы Военно-революционного комитета Павла Лазимира

Председателем бюро Петроградского Военно-революционного комитета (ПВРК), формально руководившего Октябрьской революцией, был молодой левый эсер Павел Лазимир. Еще до Октябрьского переворота член Исполкома и заместитель председателя военного отдела Петросовета Лазимир делал доклад о ПВРК (принципиальное решение о создании комитета было принято раньше) в Петросовете, поставленный на обсуждение Л.Д. Троцким. Перу Лазимира принадлежал и проект о ПВРК. В 1917 году Лазимиру было 26 лет; он был сыном сверхсрочника-эстонца, изгнанным из школы кантонистов за защиту новичка от рассвирепевшего офицера, Лазимир с отличием окончил военно-фельдшерские курсы и сразу занялся революционной деятельностью[454].

Известно, что осенью 1917 года Лазимир часто действовал заодно с большевиками; историография до сих пор принимает на веру воспоминания члена коллегии Наркомвоена К.А. Мехоношина, что с 21 октября 1917 года (со времени создания ВРК при Петросовете) Лазимир «решительно встал на нашу (большевиков. – С.В.) сторону». Также считается, что именно в знак доверия большевики назначили Павла Евгеньевича вначале членом коллегии Наркомвоена, а затем и НКВД[455]. Это не так. Судьба левого эсера Лазимира вообще иллюстрирует отношение большевиков к своим коллегам по социалистическому блоку; кроме того, по ней можно проследить отдельные тенденции из истории отечественных спецслужб.

Не позднее 2 ноября 1917 года Лазимир был кооптирован решением ПВРК в коллегию Наркомвоена[456], но в руководство комиссариата не вошел. При распределении обязанностей членов коллегии ему поручили курировать аппарат снабжения армии[457]. Известно, что при выборе первого наркома продовольствия В.И. Ленин пошутил: плохонького надо – все равно в Мойке утопят; снабжение (прежде всего продовольственное) армии находилось в катастрофическом состоянии[458] – Лазимира включили исключительно для демонстрации союза большевиков с их временными «попутчиками», поставив его на заведомо «гнилой» участок работы (так уже в Советском Союзе регулярно избавлялись от «неугодных» людей). 17 ноября 1917 года Ленин лично подписал удостоверение о назначении Лазимира одним из членов НКВД[459]. Подписание этого документа, вероятно, было вызвано изначальным нежеланием большевиков видеть в коллегии Наркомвоена члена левоэсеровской партии: группа лидеров коллегии (Н.И. Подвойский, К.А. Мехоношин, Б.В. Легран и Э.М. Склянский) почти сразу отстранила Лазимира от руководства военным ведомством[460]. И вместе с тем Лазимир так и не перешел в коллегию НКВД – думается, дело в том, что там его вовсе не захотели видеть…

Лазимир оказался одним из немногих членов коллегии Наркомвоена, статус которого не изменился после принятия к марту 1918 года военно-политическим руководством страны курса на создание массовой регулярной армии[461], так как в отличие от большинства товарищей по ПЛСР и даже большевиков – членов коллегии Наркомвоена – Лазимир оказался сторонником именно такой армии. Кроме того, Павел Евгеньевич полагал, что «формирование армии без предварительной подготовки в смысле материального обеспечения и гарантирующих планов ее дальнейшего текущего довольствия – неосуществимо»[462]. При этом Лазимир вполне разделял присущие большинству членов коллегии Наркомвоена чувство крайней неприязни к военным специалистам и непонимание, как можно доверять строительство новой армии военным руководителям из старорежимной офицерской касты (пусть даже и под контролем комиссаров)[463]. В этом вопросе он полностью расходился с новым наркомом по военным делам – Л.Д. Троцким.