Высший класс

— Согласен, я — ненормальный! — Юрий Петрович поспешил поддержать Яну, внутренне готовый согласиться вообще с чем угодно, лишь бы Яна не передумала. — Значит, во сколько?

— Заедешь за мной в половине десятого, раньше там делать нечего. И при условии, что потом все мне расскажешь!

— Согласен, — сказал адвокат, но на этот раз гораздо более кислым голосом.

— Надеюсь, никакой стрельбы, как тогда в Испании, ты не затеешь?

— Господь с тобой, Янка, я действительно хочу отдохнуть и расслабиться!

— Ага… А я разве против?.. Ладно, до вечера! Наше вам с кисточкой!

— Пока, — пробормотал Гордеев, но из трубки уже неслись короткие гудки.

Декабрь, 2004 г. Адвокат

1

Квартира академика Гроднева выглядела именно так, как и положено выглядеть квартире академика. Расположенная рядом с метро «Университет» в старом, когда-то, насколько помнил адвокат, весьма и весьма престижном доме, выстроенном специально для элиты; она отличалась высоченными потолками, просторными коридорами и количеством комнат, судя по всему, не менее пяти. Паркет был настоящим дубовым и сиял так, словно его натерли не обыкновенной мастикой, а воском.

Приехал сюда адвокат вместе с Гродневым сразу после того, как их взаимоотношения были должным образом оформлены на Таганке. Вид у Кирилла Александровича был по-прежнему убитый. Сумма гонорара его не смутила, он словно и вовсе не обратил на нее внимания, подписывая бумаги…

— Проходите, — тихо проронил он, открывая двери своим ключом и пропуская Гордеева вперед. — Может быть, сразу ко мне в кабинет?..

— Если можно, — мягко произнес адвокат, — давайте вначале заглянем в комнату Дианы… — Ему не хотелось слишком долго здесь задерживаться.

— Вы не представляете, — поспешно и горячо заговорил Гроднев, семеня впереди Юрия Петровича подлинному коридору, — вы просто не представляете, что я сейчас чувствую… Дианочка… Только бы она была жива…

Академик издал какой-то сдавленный звук и замолк, и Гордеев внезапно ощутил укол жалости к этому нелепому на вид человеку-гению, как уверял его Грязнов-старший.

— Никаких оснований думать иначе просто нет, — произнес он твердо. — В моей практике подобных случаев было достаточно много.

— Правда?.. — В голосе Гроднева прозвучала такая отчаянная надежда, что адвокат поежился. К счастью, в этот момент они достигли наконец нужной комнаты, и Юрий Петрович, с самым деловым видом переступив порог, огляделся.

— Знаете, милиция тут уже была, искали что-то, но, кажется, так ничего и не нашли… Впрочем, если бы и нашли, вряд ли бы нам сказали… Вы, наверное, хотите остаться здесь в одиночестве, да?.. Тогда я пойду, буду ждать вас в кабинете, дверь прямо напротив…

И, заметив, что адвокат пристально смотрит на портрет девушки, висящий над широкой софой, добавил:

— Это Дианочка… В прошлом году делали… Сами видите, разве это дитя способно на убийство?!

Гордеев ничего не ответил и, дождавшись, когда дверь за академиком закроется, позволил себе слегка покачать головой.

Диана, если только фотохудожник ей не польстил, была настоящей красавицей. Однако впечатления «дитя», как выразился ее отец, она не производила: в глубине больших синих, слегка прищуренных глаз Юрию Петровичу почудилась какая-то нехорошая, порочная искорка… Но, возможно, потому, что в отличие от академика он хорошо знал, чем именно занималась его дочь за спиной отца.

Комната девушки произвела на Гордеева странное впечатление. Тщательно убранная, обставленная дорогой мебелью, она, на его взгляд, была бы совершенно безликой, если бы не вяжущийся с остальной обстановкой основательно потрепанный плюшевый зверь непонятной породы, сидевший на полу возле дивана. Игрушке явно было немало лет, и Юрий Петрович, с удивлением разглядывая это неопределенного цвета чудовище, вдруг вспомнил, как где-то читал, что такого рода привязанности — к какой-нибудь плюшевой зверюшке — испытывают только очень одинокие дети, лишенные внимания родителей.

Собственно говоря, искать здесь после того, как комнату обыскали милицейские, было и впрямь нечего. Даже если бы Диана хранила дома какие-то свидетельства своей тайной жизни, спрятать их было просто негде. Гордеев на всякий случай раздвинул шкаф-купе с зеркальной дверцей, в котором также царила какая-то холодная аккуратность, хотя яркими тряпками он был забит довольно плотно. Выдвинул оба ящика туалетного столика с симметрично расставленными флакончиками, дезодорантами и баночками с кремом: пожалуй, многовато для молодой и вполне невинной девушки косметики и парфюмерии.