Высший пилотаж

— Экстаз, — отрезала она и, поскольку Белецкий так и не посторонился, пронырнула у него под локтем.

Схватила телефонную трубку. Гудка не было. Она несколько раз наудачу набирала «03», потом била по рычажкам, потом снова набирала — безуспешно.

Белецкий скептически наблюдал за ее бесплодными усилиями, явно получая от этого удовольствие. Наконец хмыкнул:

— Да линия с утра не работает. Видно, грозой повредило кабель.

— Что ж ты сразу не сказал?

— А ты спрашивала?

Что теперь делать? Маша была в отчаянии. А впрочем, Антон... он хоть и не врач, но биолог все же. Должен знать, как устроен человеческий организм. Может, осмотрев больного, поймет, где и что у него не в порядке.

— Антон. — Изо всех сил она старалась подавить в себе враждебность к этому человеку. — Помоги мне, пожалуйста.

— Скоротать часы одиночества? — тут же с готовностью отозвался он. — Буду счастлив, даже несмотря на вирус иммунодефицита.

— Я вполне серьезно. Прошу тебя, хоть на время оставь свои шуточки. Это очень важно, правда. У меня там лежит человек, и ему совсем плохо.

Белецкий присвистнул:

— Человек мужского пола?

— Ну мужского. Какая разница? Он болен.

— Заразился?!

— Ранен.

Маша с трудом сдерживалась. Антон же изгалялся: безошибочно почувствовал, что сейчас имеет полную власть над ней.

— Я вижу, тебя всю трясет, Мери. Неравнодушна к нему, да? Признайся.

— Мы с ним не знакомы.

— Ха-ха-ха, рассказывай! Мария Николаевна Колосова — и чтоб с незнакомцем, с первым встречным? Это на вас не похоже. Вы же у нас тургеневская девушка, вас не тронь!

— Идем же скорее!

— А что мне за это обломится? Я человек корыстный. Иными словами — деловой. Только, чур, сразу оговорюсь: деньги меня не интересуют.

«Подлец, подонок, тварь, задушила бы его собственными руками! — Как жаль, что сейчас нельзя было высказать эти мысли вслух. — Желает унизить меня. Никогда бы не стерпела этого, но... человеческая жизнь дороже».

— Хочешь, на колени перед тобой встану?

— На колени... Гм, это мысль. Только не встанешь, а сядешь. Усядешься ко мне на коленки прямо при этом твоем... с которым, как ты уверяешь, не знакома.

«Досчитать до десяти, чтобы не вцепиться в него. Раз... Нет, некогда. И так сдержусь».

— Хорошо, согласна. Одевайся.

— Э нет. Идти, так уж прямо в халате. Весь смак в том, чтоб ты, недотрога, села мне на голые колени. Го-лы-е. А теперь — пусти меня под свой мертвецкий целлофанчик. Мокнуть под дождем не в кайф.

Бегом, не разбирая дороги, пересекли они два неосвоенных участка, разделявшие их дачи. Ввалились в горницу обнявшись. Со стороны могли бы показаться влюбленными. Сбросили на пол мокрый целлофан.

Их встретил направленный в упор пронзительный взгляд жгучих черных глаз.

Маша даже вскрикнула от неожиданности: незнакомец, приподнявшись на локте, прихлебывал травяной отвар, который она оставила на примусе, на водяной бане. Сам достал кружку с напитком! Вот тебе и агония...

Антон ухмыльнулся:

— Уверяю тебя, Мери, он вовсе не африканец. Просто очень загорелый. Так что, может, насчет вируса ты и ошиблась. Но все же советую пользоваться контрацептивами.

— Не смей! — вспыхнула было Мария, но вовремя закусила губу. — Так ты его осмотришь?

— Простите, — тихо сказал раненый. — Я тут похозяйничал без спросу. Взял попить. Ничего?

— Замечательно, — ответила Маша. — Для вас и варила.

— Антон, — представился Белецкий, протягивая гостю свою костлявую кисть с узловатыми пальцами.

— Иоанн. — Летчик попытался ответить на рукопожатие, но, едва приподняв крупную сильную руку, застонал и вынужден был вернуться в прежнее положение.

Маша успела метнуться к нему и придержать кружку, чтобы он ее не уронил.

— Иоанн, говорите, — прищурился Белецкий. — А фамилия случайно не Грозный?

— Нет, — через силу улыбнулся тот. — Соколов. Не беспокойтесь, я скоро поднимусь и уйду.

— Посмотрим еще, можно ли вам вставать. — Антон подсел к нему и начал осмотр.

— Все равно поднимусь, — упрямо повторил Соколов. — Не люблю залеживаться. И так достаточно хлопот доставил вашей жене.

— Да я не... — возразила было Мария, но в этот самый момент Антон с силой нажал на место перелома. Больной застонал и вновь потерял сознание.

— Осторожней! — вскрикнула Маша.

— Ты тоже осторожней, — язвительно парировал Антон. — Меня вполне устраивает, что нас считают супругами. Так что попридержи язычок.

— Не много ли себе позволяешь?

— О! Осмелела! Думаешь, он самостоятельно кружечку в руки взял, — значит, и опасности никакой? И я, выходит, больше тут не требуюсь? Ошибаешься, Мери. Еще очень даже возможен летальный исход.

— Ох...

— Ты ведь знаешь, что значит «летальный»? Живет человек, а потом — тю-тю! — улетает. В миры иные.

— Это правда или... шантаж?

— Не веришь? Зря. Я, конечно, привык иметь дело больше с крысками да кроликами, но одно могу утверждать наверняка: сотрясение мозга он получил неплохое. Чем это ты его так? Поленом небось?

— Нет, он сам, — сказала вконец растерявшаяся Маша.

— Да не пугайся ты, Мери, я тебя не выдам. Если, конечно, не выведешь меня из терпения.

— Это уж точно шантаж.

— Скажешь, он с крыши свалился?

— Нет. С неба.