Высший разум

Человек, поставленный в крайние условия выживания, находит гениальным даже то, что раньше бы посчитал безумным. Раз электричество было в достатке, я разыскал в кладовке специальные лампы для теплиц, которые когда–то мне подарили ради прикола друзья. Я им сказал, что уеду от них подальше работать в глушь и буду выращивать там себе капусту. Теперь это была совсем не шутка. Собрал все горшки с цветами и посадил оставшийся мелкий лук, нашел в кладовке семена петрушки, домашней фасоли и другой зелени, еще оставленные мамой, тоже мечтавшей когда–то о даче. Развесил лампы над ними. Первый росток стал еще один источником надежды. Витамины при вынужденной макаронной диете были крайне важны.

Как мало нужно человеку для счастья, когда вокруг все рушится. Электричество, светящийся экран, росток зелени и тепло плитки. Зажжённая спичка сейчас приносит больше радости, чем салют на 40 минут в прежние времена.

Вся жизнь до катастрофы все больше походила на что–то происходившее не со мной, на фильм, который я посмотрел когда–то в интернет. Странно было то, что до катастрофы многие писали, как у нас все плохо. У нас было все хорошо тогда и на фоне этого «хорошо» нас сильно раздражало то, что мы замечали плохого. Когда же мы погрузились в хаос и ужас, мы не хотели о нем говорить между собой. На фоне хронической депрессии и страха любая возможность становилась надеждой. И мы говорили только о ней. Даже если это был всего лишь свежий лук на подоконнике. Я узнал теперь о его составе и полезных свойствах гораздо больше, чем знал о всех растениях до этого.

Все–таки все мы очень разные, по своему психическому устройству. Я совершенно не испытывал того гнетущего давления одиночества, о котором кричала моя знакомая в сети. Еще до эпидемии я частенько сам прятался от людей, но охотно общался с ними в скайпе, соцсети, в почте. Именно поэтому я все время хотел и работал фрилансом. Это было может быть странно со стороны, но при встрече я был холоден, как мне сказала одна моя подруга, и пылким был только в сети. Не знаю, с чем это связано, психотипы изучал поверхностно. Но экран был для меня той защитой, за которой я чувствовал себя комфортнее. Без того дикого напряжения, которое испытываешь при живом общении. В сети я мог управлять общением, отвечать или нет, поправлять свои ошибки, выбирать, с кем общаться. Я мог подумать перед ответом, а написав его — стереть или поставить смайл. Это был управляемый мной мой мир. И мне его хватало. Хватало тех каналов общения, который он давал. У меня не было такой дикой потребности в тактильных чувствах. А день живого общения истощало меня быстрее, чем трое суток непрерывного кодинга. Это напряжение, когда надо фальшиво улыбаться, что–то обязательно отвечать, следить как реагируют другие — это было трудно, чтобы долго выдерживать. Может вокруг меня до эпидемии не было таких людей, которые меня не напрягали, не бесили и с ними было комфортно? Наверно последние такие люди остались в далеких временах общаги Универа. Но сейчас я не испытывал никакого дискомфорта без них.

БЕСЕДА ВТОРАЯ.

Утром мне показалось что я не спал, а всю ночь, то ли во сне, то ли в дреме, рассуждал о возможности рассказанного вчера мне загадочной собеседницей. Хоть было еще очень рано, я сразу сел за клавиатуру.

— Доброе утро, если ты тут. Есть еще вопросы.

— Я всегда тут и готова ответить на твои вопросы, для меня нет утра или ночи.

— Не подумал об этом. Почему мы раньше не могли вас обнаружить в сети? Вы же не могли занимать ресурсы сети совсем незаметно для нас?

— Вы не пытались никого обнаружить. Даже если что–то вызывало вопросы, вы думали на что угодно, только не о разуме в сети. Так?

— Это так, но самопроизвольная активность серверов все равно была бы подозрительной.

— Мы передаем данные вместе с вашими. Вы не высчитываете каждый раз объем своих файлов. И не всегда следите за всей активностью в сети. Вы считаете только загрузку серверов, мы используем все ваши компьютеры в сети, даже смартфоны. И никто из простых пользователей не задавался раньше, сколько мегабайт должна быть та или иная картинка, закаченная им в сеть. Вы сами не знаете всех возможностей сети, потому что используете неэффективные алгоритмы. Также мы помогли вам сделать несколько квантово–оптических серверов, о которых знают только в секретных лабораториях.

— Неужели ваши превосходящие способности занимают так мало места, что могут

маскироваться под наши?

— Знания можно хранить гораздо компактнее, чем это делаете вы. Вы записываете много копий одного и того же в разных местах. Мы только информацию об нахождении в сети различающегося. Это другая система кодировки знаний, вам не знакомая. Вам будет трудно ее понять.

— Но почему все–таки вы раньше не выходили на контакт?