Выставка

Миодраг Кайтез Выставка

Сербика

Миодраг Каjтез

Изложба

АГОРАНови Сад – Зрењанин 2015

Перевод книги сделан при помощи Министерства культуры и информации Республики Сербия

Пролог

Было бы неплохо, если бы вы перешли на другую сторону улицы!

Надо мной – а я тот, что со второго этажа, квартира номер четыре – и над соседом Владицей Перцем, вдовцом, этаж третий, квартира номер восемь, на короткой веревочке с чересчур высокого козырька с некоторой угрозой, вроде скособоченного висельника, свисает металлическая табличка.

Веревочка пропущена в одно из отверстий для шурупов, что по углам, и завязана узелком. Это табличка с названием улицы. (Улицу образует пара одинаковых, стоящих друг против друга трехэтажных типа строений, проблемных в кадастровом отношении — с чем эти бедолаги носились еще при появлении опалубки). На синей стороне таблички – название, а на ржавой – намалеванный масляной краской совет. Отковыряли ее от положенного места, в трех метрах отсюда, недавно, без свидетелей, измазали краской и повесили здесь с заметными еще пыльно-цементными отпечатками пальцев, чтобы она колотилась и вертелась под ударами ветра сегодня, а завтра, может, и под кулаком какого-нибудь прыгучего переростка.

Вдовый сосед крепко держит меня под руку, чтобы случайно не унес его сильный порыв ветра. Вцепился намертво. Только что на своей колымаге в сорок пять лошадей он привез нас с похорон четырехногой соседки, бабки с непростой, заверенной официальным штампом историей жизни, второй этаж, квартира номер шесть, вместо фамилии на дверях незакрашенный прямоугольник, четвертые уже похороны в нашем типа доме за последние два с половиной месяца.

Немногим более времени минуло с дружеской попойки городских урбанистов и их дорогих гостей – муниципальных чиновников оперативного звена и кадровых офицеров, попойки, с которой чудом удалось вывернуться одной весьма важной секретарше принимающей стороны, разрывавшейся между попытками сохранить остатки мужниной (инженера Миленко) чести и стараниями угодить работодателю. Заперлась за двойной обитой дерматином дверью и села за компьютер. Продолжила расстегивать верхние пуговицы уже частично расстегнутого супермодернового искрометного блейзера (одного из дюжины, которым особо гордилась) и сосредоточенно отстучала принятое на попойке постановление: приступить к сносу паршивого строения (чтобы на его месте возвести современный военный комплекс) – за три месяца до истечения предусмотренного законом срока! – такую возможность допускала секретная статья договора (обусловленного множеством положений), составленного неполных пять лет тому назад между бывшими отцами города и разбогатевшим гастарбайтером герр Живковичем из Берлина, договора, в соответствии с которым халупе предназначалась иная судьба, но исключительно в случае кончины герр Живковича! (в обязательном порядке естественным образом) в течение трех месяцев до истечения оговоренного срока. Причина такой поспешности состояла в тревожных известиях из Берлина о плачевном состоянии сердца герр Живковича. Потому на попойке и слышались чаще всего лозунги такого типа: Нельзя ждать! Нельзя рисковать! Постановление! Постановление! Снос! Снос!

Что это еще такое? Сват, привлеченный новыми тенденциями в соседской сфере, утвердив термос с кофеем на низеньком защитном парапете, заинтересованно склоняется с крыши противоположного строения. Шея у него длинная, но он не брезгует и висящим на шее маленьким биноклем, хотя пока что всего лишь вращает указательным пальцем ребристое колесико между окулярами. Облизывает усы, убирает с глаз пряди волос, устроившись там, наверху, где ветер всегда дует сильнее.

Владице же Перцу ветер никак не угрожает. Скорей даже помогает, потому что поездка отразилась на его и без того развинченных ноженьках. (Впрочем, и сам Владица начал тут, под козырьком, картинно и волнительно, бесновато и ужасно наносить по ним свободной рукой косые удары карате, разгоняя кровь в бедрах, хотя большой вопрос, в состоянии ли он связать отказ нервной системы с внезапно возникшими чрезвычайными действиями нижних частей конечностей. О, Владица мог здорово двинуться, поверьте нам, хотя всю жизнь не мог избавиться от ощущения, что у него несколько голов, и что все эти головы, непримиримо враждующие между собой, тащат каждая в свою сторону; тем не менее, с детских лет он очень хорошо ковылял на паре своих тощих ходулей, причем без всякой поддержки, и худые ходульки выросли вместе с ним до такой степени, что – вы еще услышите об этом – он еще и хоровод мог за собой повести).