Выстоять. Буря над Тереком

— Ты чего, Миш? У нас так не принято, — хозяин «Псарни», похоже, даже слегка обиделся на такое предположение. — Если тела не видел никто, то и комнату за человеком держим, пока срок оплаты не истечет, и вещи его храним месяца три, не меньше. А то всякое бывает. Сейчас-то, конечно, реже, а вот в мои годы… Короче, ты далеко не первый, кто вот так возвращается. Да и Толик твой тут себя могучим копытом в волосатую грудь молотил, мол, плохо вы Мишу знаете. Мол, вернется, да еще и с прибытком.

— Кстати, как он тут?

— Толик? О, это та еще песня! — хихикнула вдруг Зина. — Прилетел, не стой посреди ночи, с первого числа на второе. Ему, оказывается, в Ростове о том, что с тобой случилось, сообщили только первого к обеду, наверное, праздник портить не хотели. Так он, считай, прямо из-за стола сюда и рванул.

За девять часов долетел. Говорит, гнал без передыху, в Моздоке только номера сдал — и сюда. Один через Мертвые Земли проскочил, под обстрел попал…

— Убью гаденыша, — хрустнул костяшками пальцев я.

— Да ты не переживай, цела твоя машина, вон, на заднем дворе стоит. Не задели ее даже толком. Так — несколько дырок в тенте, так Зинуля их заштопала уже, — нахмурившись вступился за Анатолия Четверть.

— Ребят, да при чем тут эта железяка?! Плевать я на нее хотел! Да если б с этим дурнем что случилось, как бы я его матери и сестренкам в глаза потом смотрел?

— А, ты вон о чем… — как-то сразу растерялся и сник Кузьма.

— Разумеется. А ты думал, мне эти «дрова» на колесах дороже человека?

— Да нет, это я так, — совсем уже потерял боевой задор хозяин «Псарни».

— Ну, так что, где это чудовище? У себя, дрыхнет?

— Может, и дрыхнет? Кто ж его знает. Далеко он, нам отсюда не видно.

— В каком смысле? — не понял я сперва Кузьму.

— Так в Мертвых Землях он, — начал объяснять тот. — Первый раз, сразу же, как приехал, отоспался только, сагитировал Шурупа и Коваля, а потом рванул назад, ту шайку, что его возле Чернокозово обстреляли, ловить. Я, говорит, им за командира такую «сладкую жизнь» устрою — белугой взвоют.

— И чего?

— Ну, не знаю, тех они там взяли или не тех, но через двое суток с пятью «бошками» и кое-какими трофеями вернулись. На второй заход с ним уже семеро наших пошли, из тех, кто сейчас без контракта сидит… Вот уже четвертые сутки там. Рацию с твоей машины с собой взяли, крайний раз с Убивцем вчера вечером связывались. Говорят, у них самих пока все в порядке, но нездоровое какое-то шевеление в тех краях наблюдается. Следов много слишком: стоянки в развалинах, кострища. Непримиримые обычно на зиму на дно ложатся, а тут что-то зашебуршились. Не к добру…

— Да уж, — согласился я. — Действительно, не к добру. А кроме наших на это безобразие кто-то отреагировал?

— О! — улыбнулся вдруг Кузьма. — Слово «наши» мне, определенно, нравится. А то мы с Костей все гадали, уйдешь ты от нас к Коменданту или нет… А то он тебе и звание дал, и ксиву серьезную…

— Да брось ты, — отмахиваюсь я. — Так для дела нужно было. Да и во время «приключений» моих весь этот «реквизит» мне хорошую службу сослужил. А так — никуда я уходить не собираюсь. Меня и здесь неплохо кормят.

С этими словами я закинул в рот очередной кусок колбасы.

— Ну, что ж, это радует, — снова улыбается Кузьма. — Слышь, Зинуль, привадили мы твоей стряпней парня, даже на погоны ее менять не хочет.

— Тоже мне новость, — шутливо фыркает та в ответ. — Да после моей готовки он на казенных харчах мигом волком взвоет, а потом с голоду и тоски помрет. Так что я даже и не сомневалась.

— Ладно, ребята, — прикрывшись ладонью, широко зеваю я. — Пойду я, пожалуй, спать. А то мне поутру снова в Комендатуру, да и вам вставать ни свет ни заря.

Все следующее утро и почти весь день я провел в кабинете Костылева. Сначала писал отчет, после чего Исмагилов вел со мной беседу, больше похожую на допрос, в ходе которой я умудрился вспомнить целую кучу разных подробностей, мелких и не очень, которые тоже пришлось записывать. Потом кто-то из Олеговых подчиненных принес несколько листов на скрепке. Тот бегло прочел, кивком отпустил принесшего и протянул листы мне.

— Держи, данные на твоего сокамерника пришли. Наш человек. Не в смысле — наш сотрудник, а просто, по жизни — наш. С правильной жизненной позицией и мировоззрением. Не без тараканов в голове, конечно… С другой стороны, а у кого их нет?