Выстрел

И когда его глаза находят мои, я уже чувствую, как соленые слезы разъедают мою кожу. Он опускает голову и высвобождает жуткий вопль, и я делаю все возможное, чтобы утешить его — я зарываюсь пальцами в его волосы, крепко сжимаю их, когда он кладет голову на мой живот. Мне невыносимо видеть, что такому сильному мужчине, который всегда держит себя в руках, так чертовски больно.

Его плечи сутулятся и дрожат, пока он тихо ломается. Я хочу, чтобы меня что-нибудь поглотило, утащило подальше от этой жизни, но я хочу взять Деклана с собой. Я хочу, чтобы он всегда был со мной, и когда он поднимает голову, я замечаю, что его глаза потемнели. Его челюсть стиснута, и я вижу, как мышцы его рук напрягаются. Я начинаю мотать головой, поскольку вижу его изменение — в того, кого я хотела из него сделать. Мое тело бешено бьется о сломанные ребра, и когда я хватаю его за запястья, он выплевывает:

— Я собираюсь убить этого ублюдка.

Нет, нет, нет!

Я качаю головой, а он быстро целует меня в уголок рта, смотрит прямо в глаза и говорит:

— Это был наш ребенок. Мой ребенок!

Я лихорадочно цепляюсь за него, мне нужно, чтобы он остался со мной, но он отстраняется от меня со словами:

— Я не потеряю тебя. Я слишком сильно люблю тебя, но мудак заплатит за всё.

Я хватаюсь за трубку, торчащую изо рта, и пытаюсь выдернуть ее из глотки, но начинаю задыхаться и кашлять, наблюдая, как он выходит из комнаты.

Деклан, НЕТ! Ты не монстр, не делай этого! Вернись!

Я вынуждаю свое тело сесть, и, задыхаясь, кричу, когда боль из-за сломанных ребер, как страшный огонь, простреливает мое тело. Все аппараты, обезумев, начинают пикать и мигать, и в комнату забегают две медсестры, пока я пытаюсь вырвать трубку и провода.

ДЕКЛАН!!!!

— Успокойтесь. Вам нужно успокоиться, — убеждает медсестра, но я не могу. Он убьет его. Он не может убить. Не может.

Я задыхаясь из-за трубки, меня прижимают к постели, и одна из медсестер убирает ее, я вою от сильной боли, выдавливая из себя крик:

— Деклан! НЕТ!!! Остановите его!!!!!!!!

— Кого?

— Пожалуйста! — громко выкрикиваю я, но меня все еще прижимают к постели, и когда я вижу шприц, я пугаюсь:

— Нет! Не надо! Пожалуйста!

И мгновенно я — валун, погружаюсь глубже в кровать. Я борюсь со сном и рыдаю, но с каждой секундой мое тело и голос становятся слабее. Я плачу, бессильная остановить то, что обязательно произойдет. Я не могу потерять Деклана, которого знаю и люблю, потому что если он убьет его, то никогда не будет прежним. И, в конце концов, кроме себя винить мне будет некого.

Что я наделала?

Когда я больше не могу держаться, я поддаюсь несчастному успокоению.

В одиночестве.

ГЛАВА

ДВА ДНЯ СПУСТЯ.

Когда я прихожу в сознание от действия успокоительного, замечаю, что прошла лишь пара часов. Когда полиция пришла чуть позже и сообщила мне, что мой муж был убит в нашем доме — двумя выстрелами в голову — мне потребовалось снова вводить сильнейшее успокоительное. Понимание того, что сделал ради меня Деклан, толкнуло меня через край. Вина, всепоглощающая вина.

Я не слышала о нем и не видела его. Я скучала по нему. Я волновалась за него. Я боялась, что с ним. Я боялась звонить ему, чтобы не привлечь к нему внимание полиции, но писала ему, используя приложение, которое именно он установил на мой телефон. Но он не отвечал. Пик тоже пропал. Здесь была только я, и у меня не было ни одной мысли, что делать, я больше не желала одинокой жизни, о которой мечтала ранее.

Я не могла заставить себя пойти домой, когда меня выписали из больницы этим утром. Я была напугана тем, что могу увидеть. Полиция сказала мне, что после двух выстрелов, кто-то из жильцов вызвал 911. Также они сказали, что не было найдено следов взлома, ничего не было обнаружено на компьютере Беннетта, хотя они забрали его на проверку, чтобы вести расследование.

На данный момент я сидела в комнате отеля, бесцельно пялясь в окно, рассматривая людей, которые блуждали внизу. Я никогда не чувствовала себя настолько изолированной от жизни.

Где Деклан? Почему он не приходит ко мне?