Выстрел из темноты

Джейси старался припомнить лицо Бакстона молодым — каким оно было тридцать лет назад — и найти сходство с побитой физиономией буфетчика. Но память только подсказывала ему, что он мог где-то встречать этого человека. Когда же в последний раз он возвращался мыслями к Бакстону? Вроде бы никогда. Времени не было. И совесть его не мучила. А что? Получил деньги, перебрался в Колхаун, вкалывал до седьмого пота, женился, растил детей… У него и минуты праздной не было, чтобы ворошить прошлое.

«Ваши две девчушки… Должно быть, здорово гордятся своим папочкой…» — так, что ли, сказал Бакстон?

«Вашим деткам, мистер Джейси, нечего стыдиться за вас…» Что-то там такое мелькнуло в глазах у буфетчика при этих словах, подумалось Уильяму, и его охватила смутная тревога.

Что же он задумал, что у Бакстона на уме? Зачем он сюда заявился, почему именно сюда? Ведь не случайно же, это-то наверняка. Чего он хочет? Будет требовать денег? Шантаж? Чтобы я оплатил ему годы тюрьмы, избиения, издевательства, страшную жизнь в кандалах, за решеткой? Или отомстит по-другому? Выстрел из темноты? И тут у Джейси внезапно мелькнула еще одна догадка; рука, сжимавшая стакан, задрожала.

С чего бы вдруг Бакстон заговорил о его дочерях, дважды ведь упомянул их. Вот, значит, как он собрался отомстить. И что же теперь он, Джейси, может поделать? А вот что. Немедленно к шерифу. Искать защиту у закона. Он вскочил на ноги и тут же бессильно рухнул в кресло.

Если он пойдет к шерифу, придется рассказать все от начала до конца. Не иначе. Бакстона помиловали, а не просто освободили условно. Ничем он Джейси прямо не угрожал, законов никаких не нарушал. Так что шериф только удивится: «Ничего не понимаю, Джейси. С чего вдруг Бакстон вздумает вредить тебе или твоим дочерям?»

Потому что тридцать лет назад, придется объяснять в ответ, я разговаривал с шерифом округа Крукшенк вот так же, как сейчас с тобой. И донес ему, что Бакстон скрывается в сарае у своего дядюшки. После чего шериф Лоустофт с тремя помощниками отправился прямехонько в указанное место и взял Бакстона, даже и не пытавшегося сопротивляться. Бакстон предстал перед судом и получил причитающийся ему срок, а я получил причитающиеся мне по закону пять тысяч долларов.

Если он расскажет все это Тому Уиллеру, тот, разумеется, обеспечит ему безопасность. Страхам его придет конец. Политической карьере тоже. Да и всей его жизни видного и уважаемого гражданина этого славного города.

Ибо Джейси хорошо знал людей, среди которых жил. Никто и никогда не бросит ему обвинения прямо в лицо, никто и никогда не станет глумиться над ним или плевать в его сторону. Но и руки никто не подаст. Никто в городе никогда больше ему не улыбнется, не остановится переброситься словечком, не спросит у него совета. И голосовать за него никто не станет. Он словно наяву уже слышал, что они будут говорить друг другу, да ведь он и вправду знал, что они скажут.

Джеймс Калвин Уильям мог бы быть уличен в разврате, мог совершить убийство — если бы его и не простили, то и осуждать не стали.

«Копни поглубже, так кто из нас без греха?» — понимающе говорили бы они.

Но когда станет известно, что он получил деньги за донос, прощения не будет.

«Конечно, я не бог весть какой праведник, но никогда не предавал ближнего за деньги», — будут говорить они.

Все эти мысли, однако, мигом вылетели из головы, как только Джейси взглянул на часы. Он окликнул жену: в это время она всегда выходила на кухню подогреть стакан молока, которое потихонечку пила, читая ежевечернюю главу из Библии.

— Лиззи! — позвал он. — А где девочки? Почему их нет до сих пор?

Джейси не расслышал, что она ответила, но тут Лиззи появилась в дверях. Она уже переоделась в халат, в волосах торчали бигуди.

— …Кончится не раньше полуночи, — договорила жена фразу, начатую еще на кухне.

— Что кончится не раньше полуночи? — переспросил он, со стуком поставив свой стакан.

Она укоризненно посмотрела на него, поджав губы с деланным осуждением и покачала головой.

— Я уж и не знаю, где ты витаешь мыслями, Джейси. Не помнишь ни единого слова из того, что я тебе рассказывала. Повторяю, а ты слушай внимательно, наконец. Девочки поехали в Три Ключа на осенний бал в тамошней школе. Вместе со всем классом… — она запнулась. — Непонятно, что ты хмуришься? Совершенно не о чем беспокоиться. Наш священник, преподобный Пауэлл…

При этих словах необъяснимая тревога охватила Джейси. Он отчаянно пытался найти причину внезапно объявшего его страха. Чем его так перепугало упоминание о настоятеле, облупившейся деревянной церквушки возле хлопкоочистительной фабрики?

Жена продолжала говорить, не сводя пристального взгляда с его лица.

— …Так возражал, чтобы девочки ехали ночью в машинах вместе с ребятами чуть ли не через весь округ, убеждал нас, что это небезопасно и неприлично, что кое-кому из них может вздуматься заехать в какой-нибудь подозрительный дансинг или бог знает куда еще… Короче, он настоял, чтобы они все ехали туда и обратно в школьном автобусе. Многие мальчики, говорят, были весьма недовольны, но…