Выстрел на Большой Морской

Ример прошёлся в задумчивости по кабинету и, как бы невзначай, сел за директорский стол. Павел Афанасьевич иронично хмыкнул и уселся в кресло напротив, положа ногу на ногу.

Несколько секунд тайный советник смотрел на статского, словно решая, как ему вести себя далее. Потом резко спросил:

— Быть может, вас поменять? И по этому делу, и вообще по должности? Строптивы уж очень…

— Попробуйте. За место я не держусь. Решать о моей должности, правда, не вам, любезный; на то соответствующие люди есть.

— Вы и вправду такой незаменимый?

— Спросите у начальства.

— Да уже спросил. Говорят, кроме вас, никто более не справится. А насчёт «соответствующих людей», так именно они меня и прислали. Они и решают. В том числе, на основе моих рекомендаций. Так что учтите, господин статский советник: если вы мне не угодите, решение придёт очень быстро!

— Вот уж что я совершенно не намерен делать, так это угождать вам. Говорите дело; у меня мало времени. А что там потом решат на ареопаге, и будут ли при этом учтены ваши рекомендации, мы узнаем позже.

— Не понимаю вашего упрямства! — в крайнем раздражении проговорил Ример. — Вам должны были сообщить, что я уполномочен давать вам любые указания!

— Эка хватил! — присвистнул Благово. — «Любых» указаний мне, столбовому дворянину, не может давать никто, даже государь. И уж тем более не таинственные посланники с загадочных верхов. Вы дело-то говорить будете? Иначе я сейчас откланяюсь… Чаю надо купить в дорогу. С бубликами. А если тон мой не нравится — так подите вон! Жалуйтесь кому хотите.

Ример пожевал молча губами, разглядывая дерзкого собеседника. Тот сидел совершенно равнодушный; было видно, что ему действительно наплевать на все угрозы.

— Ну хорошо. Я действительно доложу в инстанциях о вашем поведении, но пока попробуем продолжить беседу. Как вам видится её продолжение?

— Вы вежливо, без угроз и зубовного скрежета, излагаете мне то, что хотите изложить. Я столь же вежливо вас выслушиваю. Буде мне что-то не понравится в ваших, как вы их называете, инструкциях, я сношусь со своим начальством — выполнять ли мне их? Ежели что-то не понравится очень — выполнять не буду, кто бы ни приказал.

— Тогда вам придётся покинуть службу!

— Безусловно, — согласился Благово, — поеду в Мариенбад почки лечить.

— Хорошо, попробуем сойтись на вашей платформе, — миролюбиво кивнул Ример. — Я, с вашего разрешения, начну с разъяснения моего в этом деле участия.

— Сделайте одолжение.

— Начатое вами, господин Благово, расследование убийства Макова выводит вас на недавно закрытую «Священную дружину». Так?

— Так.

— Дело в том, что мы с графом Владимиром Илларионовичем Воронцовым-Дашковым являемся её, так сказать, изобретателями.

— Сомнительные лавры, — хмыкнул статский советник.

— Не торопитесь. Сама идея была верной. Лечи подобное подобным! Террористы не стесняются стрелять из-за угла или взрывать исподтишка динамитом, а полиция всё законы перечитывает: как бы чего не нарушить! Из-за этого и не уберегли помазанника Божиего, Александра Освободителя. Не согласны?

— По совести, в ваших словах есть доля правды. Успешно бороться с людьми, не имеющими никаких принципов, можно только… хгм… имея очень широкий инструментарий. Это давняя моральная проблема всех порядочных правоохранителей: где остановиться? какой ценой ты готов получить результат?

— Вот видите, мы кое в чём, и очень важном, уже сошлись! — обрадовался Ример — Сейчас обсудим вопрос, да может, и обо всё договоримся. Но я продолжу.

Собственно, идея создания дружины принадлежит лично мне. Я убедил в правильности её графа, а тот уже занялся самим созданием тайного общества. С ведома и полного согласия его величества. Там было две главные цели. Первую я вам уже изложил: расширить, как вы изволили выразиться, инструментарий борьбы с террористами. Вторая цель — вовлечь в эту борьбу здоровые силы всего общества, не оставлять её только одной полиции. Полагаю, и здесь вы со мной согласитесь.

— Разумеется. Общество, в котором стыдно быть патриотом, но модно — либеральным болтуном, обречено на крушение. И никакая полиция его не спасёт.

— Павел Афанасьевич! — Ример вскочил с кресла, обежал письменный стол, их разделяющий, и остановился перед Благово. — Это же полное совпадение в главном, в принципах! Я ошибался в вас; примите мои извинения за тон, в котором я начал беседу.

— Бог с ним, с тоном, давайте о деле. Согласитесь, Карл Карлович, что ваши идеи, будучи верными по сути, оказались извращены. Что за сброд вы, простите, набрали для исполнения столь тонких и ответственных задач!

Ример вздохнул и сел напротив.

— Да, я рансеньирован.[17] Это чисто русская беда. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги… Как тараканы из щелей полезли вдруг такие личности, что просто диву даёшься!

— Вроде Рупейто-Дубяго?