Выстрел Собянской княжны

— А что ж ты хотел?! — отбивался, хохоча, торговец. — За три копейки — да чтобы с бархатом?! Шалишь, брат! Только с онучкой! Лопай, что дают! Невелик барин!

Проезд через Дворцовый мост был закрыт полицией по причине приема в Зимнем дворце, и они поехали через Николаевский, тоже деревянный, вмерзший до весны в стылую Неву. Здесь, вдоль гранитных набережных, удобных съездов на лед не было: приходилось и в зиму пользоваться мостами. Балаганы, обычные по Адмиралтейскому бульвару, закрыты были в пост, до самой пасхи.
Попутно припомнилась Кричевскому недавняя еще история, связанная с Николаевским мостом, проезжая через который император Николай заметил одинокие похоронные дроги с крашеным желтым гробом и укрепленной на нем офицерской каской и саблей. Никто не провожал покойника, одиноко простившегося с жизнью в военном госпитале и везомого на Смоленское кладбище. Узнав об этом от солдата-возничего, Николай, любящий создавать в жизни театральные эффекты, о которых потом подолгу судачили придворные, вышел из экипажа и пошел пешком провожать прах неизвестного офицера, за которым вскоре, следуя примеру царя, пошла тысячная толпа…
За Тучковым мостом, однако, праздник жизни кончился. С одной стороны потянулся большой и запущенный Александровский парк, с другой — редкие постройки с длинными заборами, за которыми скрывались обширные огороды. Место было темное, неуютное, почти что безлюдное. Константин затревожился. Не доезжая до Каменноостровского проспекта, кучер натянул вожжи и остановился.

— Расчет извольте! Вам сюда! — и ткнул бичом-удочкой налево, в темноту.

— Ты разве не довезешь меня до места? — недовольно поинтересовался молодой человек, не решаясь, однако, спорить с кучером.

— Никак нет-с! — нагло ответил тот. — Мне там не завернуть лошадь… Вы уж ножками извольте, тут рядом! Вот она, Бармалеевская!

— Название-то какое бусурманское! — пробормотал Костя, покорно высаживаясь из экипажа.

— Англичанин тут жил какой-то… Бармалей note 7! — сказал кучер, щелкнул бичом и уехал, оставив молодого человека в одиночестве и темноте.