Выстрел у 'Сирано'

Малверн оставил машину за углом, вошел в здание через служебный вход и поднялся на четвертый этаж на рахитичном лифте. Изо рта старика-лифтера торчал потухший окурок, в руках он держал скрученный журнал.

На четвертом этаже на большой двустворчатой двери висела табличка «Отдел городских новостей». За маленьким столом с переговорным устройством сидел еще один старик.

Тед Малверн постучал по столу и заявил:

– Мне нужен Адамc. Я Тед Малверн.

Старик что-то буркнул в ящик и кивнул головой.

Малверн вошел в большую комнату, прошел мимо полукруглого стола, за которым принимают материалы в очередной номер, миновал ряд столов, где грохотали пишущие машинки. В дальнем конце комнаты бездельничал долговязый рыжий мужчина, задрав ноги на ящик стола и положив голову на спинку опасно наклонившегося вращающегося стула. Изо рта торчала большая трубка, направленная прямо в потолок.

Когда Малверн подошел, Адамc опустил глаза, не пошевелив при этом никакой другой частью тела, и сказал, не вынимая трубки:

– Привет, Тедди. Как живется богатому бездельнику?

– А как насчет того, чтобы посмотреть твои подшивки о Кортвее, сенаторе Джоне Мейерсоне Кортвее?

Адамc опустил ноги на пол. Схватившись за край стола, поднялся, вытащил трубку изо рта и сплюнул в мусорную корзину.

– Об этой старой сосульке? Тоже мне знаменитость. Пошли, дядя, – и репортер двинулся в дальний угол.

Они прошли вдоль другого ряда столов, мимо толстухи с размазанным макияжем, которая что-то печатала и смеялась при этом.

Вошли в большую комнату, заполненную рядами шестифутовых стеллажей.

Кое-где можно было видеть маленький стол и стул.

Адамc изучил подписи на стеллажах и вытащил нужную папку.

– Устраивайся. В чем дело?

Малверн сел за стол и принялся перелистывать толстую пачку подшивок.

Все они были скучными политическими статьями и находились не на первой полосе. Сенатор Кортвей сказал то-то и то-то по такому-то вопросу, выступал на таком-то митинге, ездил туда-то и туда-то и прочая скукота.

Тед Малверн смотрел на несколько вырезанных из газет фотографий худого седого мужчины с непроницаемым строгим лицом, глубокими темными глазами, в которых отсутствовали и свет, и тепло. Через несколько минут он спросил:

– У тебя нет фотографии, которую я мог бы прихватить с собой?

Адамc вздохнул, потянулся и исчез за стеллажами.

Журналист вернулся с блестящей узкой черно-белой фотографией. Он бросил ее на стол.

– Можешь оставить ее себе. У нас их десятки. Этот парень, похоже, вечный. Автограф не нужен?

Тед Малверн долго изучал снимок, сузив глаза.

– Отлично, – медленно произнес Тед. – Не знаешь, был ли Кортвей когда-нибудь женат?

– Нет, не был. По крайней мере с тех пор, как я перестал носить пеленки, – проворчал Адамc. – По-моему, он всегда был холостяком. Слушай, что за тайна, черт побери!

Тед Малверн медленно улыбнулся. Вытащил фляжку и поставил ее на стол рядом с папкой. Лица Адамса повеселело, и он протянул длинную руку.

– Значит, у него не было детей, – задумчиво сказал Тед.

– Если я хоть что-то понимаю в людях, – усмехнулся репортер, – то нет.

Это между нами, конечно.

Адамc сделал несколько больших глотков, вытер губы и опять приложился к фляжке.

– Очень смешно, – заметил Малверн. – Сделай еще три глотка и забудь, что ты меня видел.

Глава 3

Толстяк приблизил свое лицо к лицу Теда Малверна н, сопя, спросил:

– Думаешь, все подстроено, сосед?

– Угу. Победителем будет Вера.

– На сколько хочешь поспорить?

– А сколько у тебя есть?

– Пять сотенных, я не прочь их удвоить, – Придется отобрать их у Теда, – монотонно произнес Малверн, не сводя глаз с затылка блондинки, сидящей рядом с рингом. Под блестящими, тщательно завитыми волосами виднелась белая накидка с белым мехом. Тед не мог увидеть лица, но в этом и не было необходимости – он и так знал, кто это.

Толстяк подмигнул и вытащил толстый бумажник. Положив на колено, отсчитал десять пятидесятидолларовых бумажек, скрутил в трубку и спрятал бумажник в карман.

– По рукам, парень? – просопел он. – Но сначала покажи свои.

Малверн оторвал взгляд от Джин Ардиан и достал плоскую пачку новеньких стодолларовык купюр. Затем отделил пять штук.

– Вот это да, – одобрительно воскликнул толстяк. Он опять придвинулся к Теду. – Я Скитс О'Нил. Надеюсь, ты не смоешься?

Малверн очень медленно улыбнулся и сунул деньги в руку соседа.

– Пусть они побудут у тебя. Скитс. Я Тед Малверн, сын старика Маркуса Малверна. Учти, я стреляю быстрее, чем ты можешь бегать.

Толстяк с шумом выдохнул и откинулся на сшшку сидения. Тони Аскота не отводил мягких гяаз от денег в пухлой руке Скитса О'Нила. Наконец юноша облизнул губы и смущенно улыбнулся.

– Можете забыть об этих бабках, мистер Малверн, – прошептал он. Если... если только вы чего-то не знаете...

– Я знаю достаточно, чтобы рискнуть пятью сотнями, – проворчал Малверн.

Первые пять раундов не принесли преимущества ни одному из боксеров.