Выстрел в чепчик

— Голубушка! — возмутилась я. — Кто же так штудирует записные книжки будущего мужа? В твоем возрасте пора бы уже овладеть этим искусством..

— Я овладела, — вяло защищалась Маруся.

— Ха! Овладела! Это уже называется — овладела!

Какую-то малозначительную компьютерщицу от егойной дульцинеи не можешь отличить. Куда же это годится? Пора тебе брать уроки у меня.

Похоже, Маруся пришла в смущение.

— Неужели и в самом деле промахнулась? — растерянно спросила она.

— Абсолютно, поверь моему опыту. Уж я-то не промахнусь. Бедная женщина едва твоего Ваню в глаза видала. Клянусь, ей не до него.

— Епэрэсэтэ! А ведь три раза ее адрес был в Ваниной книжке записан, — загремела Маруся.

— Это говорит лишь о незначительности знакомства. Несколько раз Ваня информацию о ней получал и всякий раз тут же забывал. Вот если бы она его интересовала, то вместо адреса был бы телефон, напротив которого была бы запись: Сидор Петрович или какой-нибудь там Сергей Алексеевич. Уж я-то знаю, столько книжек перепотрошила за свою длинную и неинтересную жизнь, что врагу не пожелаю.

— Старушка, ты права, — согласилась Маруся. — И что же мне делать теперь?

Передать не могу, сколько боли и печали было в ее голосе, а сердце у меня не камень.

— Тебе ничего не надо делать, когда у тебя есть такая подруга, как я. Все, что надо, ты уже сделала: свалилась мне на голову тридцать с лишним лет назад.

Кстати сказать, это произошло в прямом смысле.

Мой папа, помнится, привел меня в детский сад, подвел к воспитательнице и сказал:

— Вам очень повезло, эта прелесть, — он умиленно кивнул на меня, — теперь будет у вас.

Воспитательница меня одобрила, ласково погладила по голове и сказала:

— Видишь, дети играют возле избушки, беги к ним, знакомься.

Я опрометчиво ее послушалась и радостно побежала знакомиться. Как только я оказалась у дверей избушки, с ее крыши раздался восторженный вопль, и тут же что-то на меня слетело. Это была Маруся, которая уже тогда имела немалый вес, благодаря чему я мгновенно заработала перелом ноги, перелом руки и легкое сотрясение мозга, сопроводив все это дичайшим криком.

Мой папа, извещенный этим криком о больших неприятностях, подхватил меня на руки и с рискованной скоростью помчался в больницу. Второй раз Марусю я увидела лишь три месяца спустя.

— Если у меня есть такая подруга, как ты? — взволновалась Маруся. — На что намекаешь?

— Не намекаю, а прямо говорю: я нашла твоего Ваню и даже говорила с ним о тебе. Кстати, все забываю спросить: что ты там плела насчет моего Саньки?

Вроде я плохая ему мать, не даю балыка и прочее… Ты это серьезно?

— Старушка, ты прямо вся обижаешь меня! — взревела Маруся. — Как ты не правильно меня поняла!

Я сказала, что памятник тебе при жизни поставить надо за то, что ты взялась воспитывать сына Нелли. Не будь она покойница, сказала бы я, какими погаными генами наградила Саньку она, а тебе сейчас выпутываться приходится. Я прямо вся тобой горжусь!

— Ну, ты это брось, — посоветовала я. — Санька мой ангельский ребенок.

— Правильно, — мгновенно согласилась Маруся. — Старушка, правильно. По-другому и быть не могло, раз ты взялась за его воспитание.

— А с Женькой что у нас не так? — решила я уж до конца прояснить ситуацию.

Маруся аж захлебнулась от восторга.

— Твой Женька просто идеал всех баб, — в экстазе заявила она. — Шварцнеггер, Сталоне, Депардье, Делон и Каприо не годятся ему и в подметки. А также Круз и этот, как его…

— Это понятно, — успокоила я ее, — а об отношениях наших ты что говорила?

— Отношения у вас есть, и этим все сказано, — со знанием дела ответила Маруся. — Будь у нас с Ваней такие отношения, и больше мне не надо ничего.

Удовлетворившись, я выдержала многозначительную паузу и сообщила:

— Ваню можно вернуть.

Маруся мгновенно перестала уходить из жизни. Она завизжала от восторга и спросила:

— Когда?

— Не торопись, здесь поработать придется. Ты почему мне наврала? Почему не сказала про Акима?

Маруся вздохнула и ответила:

— Теперь вижу, что ты действительно с Ваней общалась. Старушка, не верь ему. Он все врет.

— Да что врет-то? — рассердилась я. — Ты же еще ничего не знаешь. Не знаешь, что он сказал, а сразу — врет. Нельзя же так огульно обвинять человека.

— Ваню можно, — заверила Маруся. — Старушка, он уже давно собрался уходить и поругаться искал причин, а тут Аким подвернулся. Мы с Акимом и выпили-то всего ничего, даже поллитру не раздавили, а тут Ваня пришел. Увидел, что на кухне сидит Аким, обрадовался, схватил вещички и умчался.

— Удивительная ты женщина, Маруся, — возмутилась я. — Это тебе еще добрый Ваня попался. Боюсь, от Евгения ждать такой мудрости не пришлось бы. Подумать страшно, что он сделал бы, застукай меня на кухне с моим прежним любовником за недодавленной поллитрой. Как тебе в голову пришло, глупая, Акима в дом тащить?

— Да ты сама же, все мозги мне продолбала Акимом этим! — взревела Маруся. — Сама же говорила, что сосед твой, что жалеешь его, вот я и решила его душевно поддержать.

— Это когда я говорила? Сто лет с тех пор прошло Аким уж и забыл про тебя давно.

— Не забыл, — кокетливо сообщила Маруся.