Выстрел в лицо

Перед глазами вдруг всплыла сцена, которую он наблюдал в казино: Террасини хозяйским жестом водружает руку на бедро Франке, Террасини нагло тискает ее грудь… Франка стоит, словно окаменев, и молча сносит эти ласки, хотя и слепому видно, как они ей отвратительны. Стреляя в Террасини, она стояла к Брунетти боком — хотя что это меняет? Все равно по ее лицу ни о чем не догадаешься. Значит, остаются слова: что же такое она сказала Террасини, что привело его в ярость, затем успокоило, а затем снова взбесило?

Брунетти снял с телефона трубку и набрал номер дома тестя и тещи. Ему ответила одна из девушек секретарей, и Брунетти, представившись, вежливо попросил соединить его с графиней. За долгие годы он опытным путем вывел, что секретари выполняют его просьбу гораздо быстрее, если он не забывает упомянуть титулы родни.

— Да, Гвидо? — послышался голос тещи.

— Я тут подумываю, не заскочить ли мне к вам по пути на работу. Вы как, не против? — спросил Брунетти.

— Конечно нет, — ответила графиня. — Приходи в любое удобное для тебя время.

Брунетти посмотрел на будильник, стоявший на прикроватной тумбочке, и с немалым удивлением обнаружил, что он показывает уже второй час.

— Я подъеду через полчасика, — сообщил он. — Разумеется, если вас это устроит.

— Естественно, устроит, Гвидо, — произнесла теща. — Жду тебя с нетерпением.

И графиня повесила трубку. Брунетти, отбросив одеяло, вскочил на ноги и направился в ванную — бриться и принимать душ. Прежде чем бежать, он заглянул на кухню и распахнул дверцу холодильника. Там стояла лазанья — очевидно, остатки вчерашнего ужина. Достав из шкафчика вилку, он торопливо принялся за еду. Насытившись, Брунетти бросил вилку в раковину, завернул последний жалкий кусочек лазаньи в полиэтиленовую пленку и убрал назад в холодильник.

Спустя десять минут он уже звонил в дверь palazzo. Дверь ему открыл незнакомый мужчина в темном костюме, который и проводил его в кабинет графини.

Теща встретила его на пороге и поцеловала в щечку. Предложила чашечку кофе и не успокоилась, пока он не согласился. Тогда графиня попросила встретившего Брунетти мужчину в костюме принести им кофе и бискотти.

— Не можешь же ты ехать на работу, не выпив кофе! — воскликнула она и уселась в свое любимое кресло, большое, с удобными подлокотниками. Оттуда графине открывался прекрасный вид на Большой канал. Наклонившись, она похлопала ладонью по соседнему креслу, приглашая Брунетти сесть.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спросила графиня, как только оба расположились в креслах.

— О Франке Маринелло, — ответил Брунетти.

Графиню, похоже, его слова совсем не удивили.

— Мне уже позвонили и все рассказали, — спокойно сказала она и с искренним сожалением в голосе добавила: — Бедная, бедная девочка.

— И что вам рассказали? — полюбопытствовал Брунетти. Ему, конечно, было интересно, кто именно позвонил графине, но задавать ей этот вопрос он не хотел.

— Что она замешана в какой-то передряге в казино. Вроде бы там кто-то пострадал, и ее увезли на допрос в полицию, — ответила графиня и умолкла, дожидаясь реакции Брунетти. Тот молчал. — Ты в курсе, что там произошло? — спросила она.

— Да.

— И что же?

— Она застрелила человека.

— И что, он умер?

— Да.

Графиня прикрыла глаза, и до ушей Брунетти донесся ее тихий шепот. Кажется, она молилась. Впрочем, до конца в этом Брунетти уверен не был — ему показалось, мелькнуло слово «дантист», не слишком уместное в молитве.

Открыв глаза, графиня твердо посмотрела на зятя. Голос ее обрел былую силу.

— Расскажи, что там произошло, — попросила она.

— Франка приехала в казино с мужчиной. Он угрожал ей, и она его застрелила.

— И ты там был? — обдумав его слова, спросила графиня.

— Да. Но я туда приехал не из-за нее, а из-за мужчины.

— Значит, она была там с этим Террасини? — выдержав долгую паузу, снова заговорила графиня.

— Да.

— А ты уверен, что это Франка его застрелила?

— Я видел это собственными глазами, — ответил Брунетти.

Графиня прикрыла глаза и покачала головой.

Раздался стук в дверь. На этот раз в кабинет зашла женщина в строгом и немного чопорном наряде, хоть и без белого передничка. Она поставила перед ними две чашки кофе, сахарницу с кусковым сахаром, два маленьких стакана воды и блюдо, полное бискотти. Кивнув графине, женщина вышла.

Графиня передала Брунетти кофе, подождала, пока он бросит туда два кусочка сахара, и взяла свою чашку. Сама графиня пила кофе без сахара. Пригубив кофе, она поставила чашку на блюдце и заговорила:

— Я познакомилась с ней очень давно — много лет назад, когда она приехала сюда учиться. У моего кузена Руджеро есть сын. И этот сын был лучшим другом отца Франки. Они еще и по материнской линии как-то связаны, — добавила она и, вздохнув, умолкла.

— Впрочем, не думаю, чтобы наше дальнее родство имело какое-нибудь значение. Короче говоря, когда Франка приехала в Венецию, сын Руджеро позвонил мне и попросил за ней присмотреть. — Графиня взяла с тарелочки бискотти, но спустя мгновение положила печенье обратно.

— Орацио говорил, вы быстро подружились, — поддержал разговор Брунетти.