Выстрел в лицо

— Помимо всего прочего, держит три пиццерии: одну в Тревизо, одну в Местре и одну здесь, рядом с железнодорожной станцией.

— Помимо всего прочего?

— Он занимается перевозками. Его грузовики возят сюда фрукты и овощи с юга.

— А обратно они что везут? — заинтересовался Брунетти.

— Это мне не удалось выяснить, синьор.

— Понятно. Что-нибудь еще интересное про него узнали?

— Несколько раз его грузовики брал в аренду синьор Катальдо, — с совершенно безучастным лицом сообщила синьорина Элеттра. Можно было подумать, что имя Катальдо ей до этого ни разу не попадалось.

— Ясно, — протянул Брунетти. — Это все? — спросил он.

— Нет. Этот мафиозный племянник, Антонио… Ходят слухи, что у него бурный роман с синьорой Катальдо. — Голос синьорины вряд ли мог звучать еще более равнодушно.

Иногда синьорина Элеттра так раздражала Брунетти, что он с трудом держал себя в руках. Но сейчас он приказал себе успокоиться, вспомнив, как повел себя, оказавшись под перекрестным огнем флирта между Гуарино и синьориной.

— Первой женой или второй? — уточнил он.

— Второй, — ответила она и, подумав, добавила: — Всем, кто об этом знал, прямо-таки не терпелось на них настучать.

— Что именно вам рассказали?

— Что он как минимум один раз водил ее в ресторан; мужа тогда в городе не было.

— Ну, это легко объяснить, — заметил Брунетти.

— Совершенно согласна, синьор. Учитывая то, что у синьора Катальдо и дяди Террасини общие деловые интересы.

Брунетти понял, что это еще не все; понял, что под конец синьорина приберегла совсем уж убийственные новости, но от вопросов воздержался.

Убедившись, что Брунетти не торопится ее расспрашивать, синьорина заговорила сама:

— Также его видели выходящим из ее квартиры. В два часа ночи. Вернее, выходящим из дома, где находится ее квартира.

— И кто же его видел?

— Жители этого дома.

— А откуда им знать, кто он такой? — удивился Брунетти.

— Тогда они еще не знали. Просто обратили на него внимание, как сделал бы любой человек, встреть он поздно ночью у себя в подъезде неизвестного мужчину. Пару недель спустя те же соседи застали синьору Катальдо в ресторане за ужином с тем самым мужчиной. Они подошли поздороваться, и ей не оставалось ничего другого, как представить своего спутника. Им оказался Антонио Террасини.

— И как вам удалось все это разузнать? — с напускной веселостью поинтересовался Брунетти.

— Я наводила справки о Катальдо. И люди делились заодно и этими сплетнями. Два разных человека.

— И почему всем так хочется распускать о ней сплетни? — задал Брунетти риторический вопрос. Голос его звучал нейтрально, и было непонятно, включает он синьорину Элеттру в категорию этих «всех» или нет.

Синьорина перевела взгляд за окно.

— Думаю, дело тут совсем не в ней, синьор, — сказала она. — Так всегда бывает, когда пожилой мужчина женится на юной девушке: народная мудрость гласит, что рано или поздно она его обязательно предаст — это всего лишь вопрос времени. Ну и то, что люди любят сплетничать, тоже нельзя сбрасывать со счетов. Особенно приятно злословить о женщине, которая всех сторонится.

— А она всех сторонится?

— Похоже на то, синьор.

— Ясно, — кивнул Брунетти.

На крыше церкви не осталось ни единой снежинки; Брунетти даже показалось, что он видит, как от черепицы поднимается вверх пар.

— Спасибо, синьорина, — поблагодарил он Элеттру.

Франка Маринелло и Антонио Террасини. Женщина, про которую, как ему казалось, он успел что-то узнать, и мужчина, про которого ему хотелось узнать еще больше. Кто тут на днях говорил, что Франка пыталась произвести на Брунетти впечатление? Паола, что ли?

Неужели все так просто? Брунетти был в недоумении. Неужели достаточно всего лишь поговорить с ним о книгах и показать себя знатоком литературы, и все, готово — Брунетти сам упадет к вам в руки, словно перезревшая фига? Признаваться ему в любви к Цицерону, а потом идти ужинать с этим… с этим типом? А чем они занимались после ужина? Как там американцы говорят про таких, как этот Террасини? Что-то со словом «крутой». Что же это за выражение? Крутой поворот? Круче только яйца? Нет, не то. Сколько бы Брунетти ни вертел слово в голове, пытаясь вспомнить нужную фразу, все было бесполезно. А на фотографии Террасини выглядел вовсе не крутым — скорее больным.

Вновь раздумывая над тем вечером, что он провел в компании Франки Маринелло, Брунетти вдруг понял, что ее лицо, даже после многих часов общения, все еще шокирует его. Если какие-то его слова казались Франке забавными, Брунетти мог определить это лишь по ее глазам или голосу. Пару раз ему удавалось ее рассмешить, но даже тогда ее черты оставались неподвижными. Как и тогда, когда она говорила про свою ненависть к Марку Антонию.

Франке было чуть за тридцать, ее мужу — в два раза больше. Неужели ей никогда не хотелось общества более молодого и сильного мужчины? Неужели синьора Катальдо так раздражало ее лицо, что он и думать забыл про ее тело?

Но даже если и так, почему она выбрала этого бандюгана? Брунетти все никак не мог этого понять.