Выстрел в ночи

Когда женщины проходили мимо фонтана, Андриана подумала с легкой грустью: «Осень, фонтаны скоро отключат». И тут же на ее мысленном экране возникло лицо одного из бывших учеников. Андриана невольно улыбнулась: этот парень любил к месту и не к месту восклицать: «Не фонтан!» Она тут же испуганно глянула на свою спутницу, не заметила ли та ее улыбку, а то, не ровен час, истолкует ее неправильно. Но нет, Маровецкая не смотрела в ее сторону, мать Ильи вся была сосредоточена на своем горе и не замечала ничего вокруг.

Женщины вышли из сквера, и Евдокия Прокофьевна сказала: «Нам нужно ехать на двойке», – и только тут заметила, что Андриана Карлсоновна внимательно рассматривает ее, точно прикидывая что-то про себя. Маровецкая встревоженно спросила:

– Почему вы на меня так смотрите?

– Понимаете, Евдокия Прокофьевна, – нерешительно начала Андриана, – у меня тут есть свое транспортное средство…

– Машина?

– Не совсем…

– Ну не кобыла же?!

– Нет, – улыбнулась Андриана, – однако я не знаю, сможете ли вы на нем ехать.

– Сначала покажите мне своего осла или мула, что там у вас, – проворчала старая женщина.

– Идемте, – решительно тряхнула головой Андриана и повела Евдокию Прокофьевну на стоянку. Когда они достигли цели, она показала рукой на свой мотоцикл: – Вот.

– И вы хотите сказать, что ездите на этом? – недоверчиво спросила Евдокия Прокофьевна.

Андриана Карлсоновна хотела ответить: «Еще как», но воздержалась и только кивнула.

– Ну что ж, – решилась Евдокия Прокофьевна, – если у вас это получается, то будем надеяться, что и я не развалюсь во время пути. Запрягайте! – велела она с неожиданной для Андрианы решительностью.

Андриана Карлсоновна протянула ей шлем.

– Не надо, – попробовала отказаться Маровецкая.

– Без него никак нельзя, – настойчиво проговорила Андриана Карлсоновна, и Евдокия Прокофьевна подчинилась. – А теперь, – сказала Андриана, – садитесь сзади, обнимите меня руками и крепко держитесь.

Евдокия Прокофьевна так и сделала, назвала свой адрес и на всякий случай закрыла глаза. Открыла она их только тогда, когда мотоцикл остановился. Вокруг них собрались все, кто был во дворе. Одни восхищенно цокали, кто-то изумленно или осуждающе ахал, кто-то посмеивался. А один парень лет семнадцати-восемнадцати поднял вверх большой палец и проговорил одобрительно:

– Молодцы, бабуськи! Так держать!

Все вокруг засмеялись. Андриана давно привыкла к подобной реакции окружающих, а Маровецкая несколько стушевалась. Но Андриана Карлсоновна быстро напомнила ей о себе:

– Давайте, Евдокия Прокофьевна, открывайте подъезд. Чего на улице стоять, народ развлекать.

Маровецкая покорно засеменила к крыльцу, Андриана Карлсоновна вбежала следом за ней по ступенькам легко, точно горная козочка. Обернувшись, она напоследок окинула торжествующим взглядом собравшихся вокруг людей и, подмигнув им, озорно сказала:

– Товарищи! Закройте рты! Поднимите челюсти! Наши люди не ездят на такси, а на мотоциклах запросто!

– Вот это бабуся! Класс! – снова радостно воскликнул парень.

– Какая она тебе бабуся, – сердито одернул его пенсионер Иван Харитонович из первого подъезда.

– А кто же она? – растерялся парнишка.

– Дама! – уважительно ответил пенсионер.

– Из высшего общества, – добавил кто-то из присутствующих. И на этот раз никто не рассмеялся.

А дама Андриана между тем уже пила на кухне Маровецкой чай с вишневым кексом. Она понимала, что торопить хозяйку дома не следует. Однако вести разговоры на отвлеченные темы не было резона, и Андриана проговорила:

– Ваш сын, Евдокия Прокофьевна, очень красивый мужчина, и, наверное, у него было много поклонниц.

– Илюша, конечно, не жил монахом, женщины у него были, но меня с ними он не знакомил.

– Откуда же вы знаете, что они у него были?

– Я догадывалась. Да и квартиру он себе купил, чтобы не стеснять меня приходами в дом чужих людей, в том числе и женщин.

– И все-таки, – осторожно продолжала настаивать Андриана.

– Ну, хорошо, если это кажется вам важным, – вздохнула Маровецкая, – когда я приезжала к Илюше, то находила в его квартире следы пребывания женщин. Я, конечно, ничего специально не искала, но, сами понимаете, мужчине ни к чему женские притирания, губная помада и прочее, да и вещицы иногда валялись то тут, то там. Но я думаю, что ни одна из них не задерживалась в сердце и в квартире Ильи надолго. Сама-то я хотела, чтобы он поскорее женился и порадовал меня внуками, но он все отшучивался, говорил, что была бы шея, хомут на нее всегда найдется. И вот теперь я одна-одинешенька, так и не довелось мне понянчить внуков.

Чтобы не дать Маровецкой снова расплакаться, Андриана сказала:

– Давайте быстро помоем посуду и пойдем посмотрим фотографии.

– Посуду я и сама вымыть успею, – ответила Евдокия Прокофьевна, – все равно мне делать будет нечего. Так что оставим пока все, как есть, идемте в гостиную.