Выстрел в зеркало

Тело майора было прозрачным, невесомым. Ноги не чувствовали неровностей асфальта, хотя глаза человека видели и трещины в покрытии, и выбоины, и заполненные гравием «выпилы», оставшиеся после работяг «Водоканала» и прочих ремонтно-эксплуатационных служб.

Владимир дошел до конца Вознесенского проспекта. Аккуратно преодолел мостик через Фонтанку. Тут Казаков приложил все усилия, чтобы ветер, дующий со стороны Невы – вдоль поверхности канала, – не унес его.

Майор ступил на Измайловский проспект, и его сердце забилось часто-часто. Отсюда до дома оставалось совсем немного. Он почти одолел путь, хотя поначалу думал, что не сумеет справиться с таким трудным упражнением… Человек не может ходить по мостовой, если ничего не весит. Если любой встречный прохожий, не видя тебя, способен «разорвать» твою плоть, развеять во все стороны невесомое существо.

Плоть ли? Может ли быть что-то материальное у духа? У призрака, который будто бы ступает босыми ногами по тротуару, а на самом деле парит над дорогой, как надутый водородом шарик…

Казаков по привычке поклонился главному куполу Троицкого собора. Он делал это и в те времена, когда церковь была запущенной, полуразрушенной, и теперь, когда большие и малые купола выглядели ухоженными, величественными. Майор улыбнулся – чуть сбоку, возле церкви, сидела знакомая старушка. Казаков всегда давал ей несколько монет, возвращаясь в родной город после «работы». Менялась страна: распадалась на части, воевала и ссорилась сама с собой, расстреливала собственный парламент. Менялся Казаков: старел, получал новые звания, терял боевых друзей, но вновь возвращался в родной город. А старушка не менялась, время будто не трогало ее. Она все так же сидела неподалеку от входа. С годами майор выработал примету: если он идет домой, вернувшись в Россию после задания, старушка на месте и он дал ей немного денег – значит, и дальше все будет хорошо. Значит, еще будем жить.

В этот раз он вернулся. И знакомая старая женщина была на обычном месте. Только майор не мог дать ей денег. У него не было ни копейки. У него вообще не было карманов, где могли бы лежать деньги. Он все равно не выдержал, свернул в сторону.

– Здравствуйте! – тихо произнес Владимир. – Я снова вернулся. Простите, в этот раз не могу помочь вам…

Старая женщина смотрела сквозь него, беззвучно шевеля губами. Молилась? Разговаривала сама с собой?

– Вы меня слышите? – спросил майор.

Женщина чуть изменила позу, поправила платок на голове. Она смотрела на обшарпанную стену дома. Никакого майора Казакова не существовало в природе. Для нее. Владимир тяжело вздохнул. Медленно побрел дальше.

Он прошел мимо Первой Красноармейской улицы, выходившей к Технологическому институту. Постоял у стены, в нише, пропуская трамвай. Двухвагонная машина сильно разогналась, и Владимир решил не рисковать. Не хотел распасться на части в двух шагах от дома. Свернул направо, на Восьмую Красноармейскую. Впереди замаячила еще одна серьезная опасность – школа.

Было слишком поздно для уроков, а потому дети и подростки, даже из старших классов, уже разбежались. Кто по домам, кто по друзьям и подругам. Владимир без приключений миновал школу и невольно убыстрил шаги. Вот он! Дом. Целехонек! Ничуть не изменился, все такой же. И никаких тебе крубаров! Ни дыма пожаров на горизонте, ни паники среди людей…

Казаков не смог открыть дверь, а потому проскользнул внутрь сквозь неплотно прикрытые створки. Скорее! Второй этаж, третий! Домой! Он забылся, волнение было слишком велико. Владимир толкнул входную дверь рукой так, словно его конечность не состояла из призрачного газообразного тумана.

Но дверь открылась. Удивительно! Мила перестала закрывать ее на ключ?! Майор тихонько вошел в прихожую. Потоптался на месте, словно бы снимал ботинки, скользнул в спальню. Супруга сидела на стуле, у окна. Спиной к двери.

– Людмила! – тихо позвал майор и вдруг испугался, что жена не услышит его. Точно так же, как старушка возле церкви.

Но Мила услышала! Она вздрогнула, уронила платок, резко повернулась в сторону Владимира.

– Володенька! – всхлипнула женщина.

– Здравствуй! – Казаков смутился.

Он еще никогда не возвращался домой – после задания – в таком виде.

– Я… ненадолго, – пробормотал Владимир, присаживаясь на краешек кровати. – Что-то вроде короткого увольнения.

– Понимаю, – на удивление спокойно отозвалась Людмила.

Майор поразился выдержке жены. Если б к нему домой зашел бесплотный образ супруги, образ, состоявший из газообразного тумана, он бы, вероятно, сошел с ума. Попросил врачей спецмедцентра провести углубленное сканирование организма. Написал бы рапорт об увольнении из отряда…

А жена сидела на стуле, напротив него, бестелесного призрака. Не впадала в панику, не орала от страха, ужаса, не звала на помощь соседей и милицию.

– Я знаю, – заторопился Владимир, – мое появление выглядит чертовски странным. Да и сам я, мягко говоря, немного не такой. Ты не… не обращай внимания, Мила. Это я. Я! Твой Володя. Как девчонки? Как Настя? Как Ника?