Выстрелы на пустоши

Прибыв, Клаус Ванденбрак заводит их в номер к Гофингу и закрывает дверь, отравляя атмосферу мрачным видом. Мартину трудно представить Ванденбрака и Уокера лучшими друзьями. Уокер всегда смеялся и шлепал себя по пузу, а следователь из Австралийской комиссии по преступности никогда не улыбается, всегда на волосок от ярости.

– Порядок. Облавы идут успешно. Мы взяли почти всех, кого хотели, и доказательства уже выглядят весомо. Осталось утрясти кое-какие моменты здесь. Так что, Мартин, я хочу знать все. И не вздумай водить меня за нос – в порошок сотру. Зато поможешь мне – помогу тебе.

– Чем? – с напускной небрежностью спрашивает Мартин.

– У меня есть записи телефонных разговоров из церкви… в день трагедии.

– У вас есть записи? – Мартин не колеблется. – Что вы хотите знать?

– О травке. И о том гараже в буше, где ее выращивали. Расскажи все, что знаешь.

– Мне казалось, у вас есть помощник, Джейсон Мур?

Ванденбрак замолкает. Похоже, считая до десяти.

– Верно. Слушай внимательно. Джейсон Мур нынче в программе по защите свидетелей. Показания парня помогут упечь за решетку много сволочей. Не упоминай его ни за что на свете. Никогда. Ни в печати, ни в баре, даже со своей любимой. Он для тебя все равно что не существует. – Выдержав эффектную паузу, Ванденбрак продолжает: – Но мне очень нужно проверить его слова, так что выкладывай.

– Ясно. Вот как я это вижу. Джейсон выращивал пару кустиков. В окрестностях городка многие высаживают коноплю. С приходом засухи стало меньше воды, меньше денег, и он начал воду подворовывать. По соседству есть одна большая усадьба, «Истоки» называется… точнее, была до пожара на прошлой неделе. Запруду там питает подземный источник. Она не пересыхает даже в сильную засуху вроде нынешней. Джейсон воровал оттуда воду для своих растений. Это – та самая запруда, в которой нашли трупы немок, но тут просто совпадение. Улавливаете?

Ванденбрак кивает.

– Отлично, тогда вернемся к Джейсону. Несколько лет назад умер хозяин «Истоков», Эрик Снауч. Усадьба стояла пустой. Его сын Харли под вымышленным именем Терренс Майкл Макгилл отбывал срок в Западной Австралии, так что появилась возможность красть еще больше воды. Причем безнаказанно. Полный беспредел.

Ванденбрак поднимает ладонь, давая Мартину знак остановиться.

– Это правда? – спрашивает он Гофинга. – Харли Снауч действительно под вымышленным именем сидел в тюрьме?

Гофинг кивает.

– Угу.

– Ну и кретины в здешней полиции, – качает головой Ванденбрак. – Ладно, продолжай.

– Наверное, травки все равно было не так много. Затем появился Байрон Свифт и на пару с владельцем пивной, неким Эйвери Фостером, профинансировал Джейсона. Тот стал выращивать для них марихуану в большом гараже с гидропоникой и поставлять Жнецам. Какие-то деньги капали ему, какие-то Харли Снаучу, когда тот вернулся и объявил себя владельцем «Истоков». Однако основной доход уходил за рубеж, одному афганскому приюту для сирот.

Ванденбрак, который все это время кивал, ставя галочки напротив пунктов в мысленном опроснике, вновь поворачивается к Гофингу.

– Джек? Это правда?

– Ну да. Помнишь, я рассказывал по пути из Беллингтона? Свифт жил под чужим именем. Его настоящее – Джулиан Флинт, он разыскивался за военные преступления. Судя по тому, что мы с Мартином нашли, Флинт знал Фостера еще с Афганистана. Они посылали деньги тому приюту.

– Как вы это выяснили?

– Обыскали жилище Фостера. То, что над пивной в «Коммерсанте».

– На втором этаже? Где случился пожар?

– Точно. Мы побывали там позапрошлой ночью.

– Правда? – Ванденбрак на мгновение задумывается о том, что из этого следует, и еще через мгновение складывает два плюс два. – Кто-нибудь из вас рассказывал Хаус-Джонсу о той квартире?

Мартин молчит в нерешительности, но у Гофинга сомнений нет.

– Да, констебль знал.

Для Мартина следователь из Сиднея сейчас, как бомба с горящим фитилем. Ванденбрак пытается сохранить самообладание, багровеет от злости, вскакивает на ноги, мечется по комнате; взрыв неминуем, уже обретает звук, наполняя воздух бранью. И вдруг – ба-бах! – удар кулаком в тонкую гипсокартонную стену мотеля, и рука уходит в нее по самый локоть.

– Черт! – восклицает Ванденбрак, вкладывая в это слово всю накопленную ярость.

Мартин и Джек обмениваются взглядами. Ванденбрак извлекает руку из стены, стряхивает белые хлопья штукатурки и поворачивается к ним обоим, уже обуздав свой норов.

– Вы находили в той квартире свидетельства, что Хаус-Джонс был причастен к наркопромыслу?

– Нет, – отвечает Гофинг. – Ничего такого.

Баюкая руку, Ванденбрак делает глубокий вдох.

– Мои люди рисковали жизнью, чтобы его вытащить… – Он задумывается, его ярость постепенно затухает. В конце концов, более или менее успокоившись, Ванденбрак возвращается в кресло и в последний раз качает головой, скорее печально, чем гневно. – Полагаете, констебль пытался покончить с собой? Забрать доказательства в могилу?

Такая мысль Мартину в голову не приходила. Он обменивается еще одни взглядом с Гофингом.

– Простите. Не знаю.

– Ясно. Продолжай, Мартин. Мы говорили о наркопромысле.