Выстрелы на пустоши

– Понятия не имею. В случае ареста задержанных захотят продемонстрировать перед камерами. Но кто знает, дойдет ли до этого? А что такое? Тебе нужно обратно в Мельбурн?

– Неплохо бы. Вчера ночью пришлось спать в машине.

При мысли о своем номере в мотеле Мартин ощущает укол вины.

– Черт. Хреново. Могла бы подселиться ко мне.

– Спасибо, Мартин. Не от тебя первого слышу такое предложение, – язвит она.

– Послушай, ребята с «Десятого канала» остановились в Беллингтоне, какое-то роскошное местечко. Почему бы тебе не поехать туда?

– Ты серьезно?

– Совершенно серьезно. Там и мобильники работают. Можно всегда позвонить, если что-то срочное.

– Уговорил.

Подъехав к боулинг-клубу, Мартин первым делом идет в «Сайгон» к Томми. Меню с мудреными названиями досконально исследовано еще на прошлой неделе, так что уже ясны если не любимые, то по крайней мере те блюда, которых лучше избегать. Сегодня он закажет куриный шницель с хрустящим картофелем, а на гарнир – обжаренный в масле шпинат. У Томми, потомка вьетнамских эмигрантов во втором поколении, настолько сильный австралийский акцент, что им можно резать стекло.

– Всегда рад услужить, приятель, – говорит он, вручая Мартину пластиковый диск, который засветится и начнет вибрировать, когда приготовится завтрак.

Расплатившись, Мартин перебирается в главный зал клуба.

За столиком неподалеку от бара сгрудилась небольшая группка журналистов. Кто-то пытается работать на ноутбуках, кляня фай-вай, который тут одно название, а другие расслабленно болтают между собой.

– Мартин Скарсден! Человек дня! Айда к нам! – Громогласный голос Дуга Танклтона полон дружелюбия.

Помахав телерепортеру, Мартин с улыбкой отказывается:

– Может, позднее.

Он подходит к барной стойке, за которой снова работает Эррол.

– Салют, дружище! Что тебе предложить?

– Привет, Эррол. Бокал легкого пива, будь добр.

– В бутылке устроит?

– Конечно.

Эррол приносит тасманийское пиво в знакомой зеленой бутылочке. Мартин дает двадцать долларов, но Эррол не торопится к кассе.

– Ну, как там дела?

– Там – это где? – спрашивает Мартин.

– У копов. Слыхал, они проводят допросы. Вызывают жителей Пустоши.

– Да. Я только что из участка. На мой взгляд, обычная рутина, но они держат все в секрете.

– Догадываюсь, расспрашивают о священнике?

– Похоже, это основная теория. А ты как думаешь?

– Кто? Я? Да я вообще в тумане блуждаю. Не понимаю, и чего вы, гады, все лезете ко мне с вопросами. Можно подумать, я что-то знаю.

Эррол отходит к кассе за сдачей.

Мартин забирает пиво и направляется к столику на приличном удалении от кучки журналистов, ощущая их взгляды. Ну уж нет! Не хватало еще снабжать новостями очередные говорящие головы в телевизоре!

Не сбавляя шаг, Мартин забирает пиво и пластиковый диск на веранду с видом на реку.

После кондиционированного интерьера клуба жара кажется удушающей, почти невыносимой, несмотря на тень от навеса из полупрозрачного пластика. Мартин ставит пиво на стол и, повернувшись спиной к окнам клуба, достает солнцезащитные очки. Впереди длинный плавный изгиб речного русла. Нет, не плавный, застывший. Воды совсем не осталось. Поникшие листья не колышет даже легчайший ветерок. Воздух после пожара в среду все еще отдает гарью. Где-то вдалеке стрекочут цикады. Мартин пытается определить направление, и тут слышится сухой кашель. На террасе есть кто-то еще. За одним из поддерживающих крышу столбов дымит самокруткой Дедуля Харрис.

– Привет, Дедуля! Не возражаешь, если присоединюсь?

– У нас свободная страна, сынок.

Мартин подтягивает кресло к бывшему банковскому управляющему. Старик предлагает кисет с табаком, Мартин отказывается.

– От твоего хозяйства что-нибудь осталось?

– Немногое. Считай, надо начинать с нуля.

– Страховка была?

– Сущая мелочь. На ограду и воду. Сам дом не задело. Видно, огонь решил, что эта развалюха не стоит трудов.

– А что со скотом?

– Не знаю. Часть явно выжила. Но это было бы жестокой шуткой.

– В смысле?

– Ну, жрать скотине и так было нечего. Что не погибло от засухи, прикончил огонь. Если после такого пожара пройдет дождь, все зазеленеет, как в Кенте. Коровы станут жирными-прежирными. А не пойдет, околеют от голода. Или придется их пристрелить.

Мартин разглядывает пиво. Что тут скажешь?

– К слову. Не ты, случаем, стуканул на меня копам? – любопытствует Дедуля.

– Что?

– В участке все расспрашивали о преподобном Свифте. Хотели знать, как он охотился в Пустошах. Уж не от тебя ли они об этом пронюхали?

– Если и от меня, то не напрямую. В моей статье промелькнуло, что он любил пострелять в буше, однако тебя я не упоминал. В городе о вас с ним знает не один человек. Мне говорили по меньшей мере про одного – Робби Хаус-Джонс.

– Тот приятный молодой коп из Риверсенда? С чего бы вдруг ему болтать?

– От переизбытка честности, возможно. После трагедии у церкви эти сведения были, по большому счету, не важны. Свифт умер. Не имело значения, что он делал раньше. Но как только в запруде нашлись трупы, информация внезапно приобрела значимость.

– То бишь Робби прикрывал свою задницу.

– В смысле?