Выстрелы с той стороны

Здесь все из камня. Дома из известняка и сланца. Черепичные крыши. Потолки в ребрах балок. Толстые стены. Окна все же переделывают — легче поставить кондиционер и так бороться с жарой, чем жить в полумраке. В этом доме, наверное, можно было поселить роту программистов — терминалы обнаруживались в самых неожиданных местах.

Один — на кухне рядом с плитой. Видимо, чтобы не отвлекаться от готовки. Или наоборот, от работы. Камеры слежения тоже есть. И все, заразы, автономные. А вот сигнализации нет. Никакой. И входная дверь не заперта и, судя по состоянию замка, не запирается вовсе.

Из магазинчика напротив вышла женщина. Эней видел Алекто один раз — четыре года назад, и узнал с первого взгляда. Она изменилась — прибавила в объемах, и прическа другая. И очки-консервы он не помнил — но все равно узнал эту решительность в жестах и походке. Вот она его вряд ли опознает, и это осложняет дело. Мысль промелькнула где-то с краю и очень вяло. Нужно было собраться и работать, а он не мог.

Это странное состояние — мир вокруг совершенно реален, но ты словно спишь с открытыми глазами. Иногда Энею казалось, что так, наверное, должна выглядеть дневная летаргия Цумэ. Все видишь, все слышишь, все понимаешь, но совершенно невозможно ничего сделать.

Игорь посмотрел на него — по вымощенной камнем, чем же ещё, дорожке процокали каблуки — и кивнул: «Не беспокойся, я порулю. Вступишь, когда захочешь».

«Он, конечно, порулит… Но она ж его за варка примет…» — вяло подумал Эней.

Хлопнула входная дверь. На лестнице — каменной — лежал ковер, так что цоканье пропало, а потом стало слышно снова, по каменному же полу. Восемь секунд — от калитки до кабинета — и вот на пороге стоит женщина, чуть повыше Энея, очень всё-таки… большая, с прямой спиной, маленьким твердым чуть вздёрнутым вверх подбородком, резко очерченным ртом — уделяй немножко больше времени прическе и проводи немножко меньше времени на солнце, была бы вылитая императрикс Екатерина. Ну, очки вот эти ещё стоило бы снять. Из-за них царственно-гневные черные глаза кажутся совсем уж… пушечными портами.

— У вас есть две минуты, — сказала женщина. — На то, чтобы убраться отсюда. Если есть ко мне дело, пишите.

— Сударыня, — сказал Цумэ. — Мы вам писали. Мы вам писали четырежды. По тому каналу, который был оставлен вам для связи. Но вы, видимо, перестали просматривать раздел объявлений…

Он едва не пропустил момент — и ему очень повезло. Книжная полка, на которую он опирался, вдруг резко поехала вбок. Игорь не потерял равновесия, но все же откинулся назад. И шарик кийоги (оружие одного удара — а второго и не требуется) прошел мимо его лица — и едва не снес макушку вскочившему Антону.

Снести-то не снес, но Антошка вскрикнул, схватился руками за голову, сделал два неловких шага в сторону и упал сначала на колени, а потом на бок.

У фурии с кийогой сработал, как видно, материнский инстинкт. Уже готовая бить Игоря второй раз, она увидела раненого подростка — и остановилась высочайшая длань, а из уст фелицы вырвалось совсем человеческое: «Ой!». Тут наконец-то — аллилуйя! — включился Эней.

— Алекто… — тихо сказал он.

Женщина обернулась. Вжикнула пружина, щёлкнул, ныряя в рукоятку, шарик. Кошмарный кистень обрел вид безобидного… не пойми чего. Вроде зонтика, состоящего из одной только массивной ручки.

— Вы Андрей, — сказала, не спросила, женщина. — Вы Андрей, а Виктор и в самом деле мёртв. Так. Почему вы явились ко мне всей оравой?

А действительно, почему? Был же какой-то резон… Андрей ворочал в голове неподъёмные мысли, пока не отыскал нужную:

— Вы должны были увидеть нас всех сразу. Мы… команда. Мы… почти один человек.

— Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин. Четыре разных человека. Юноша…

Сейчас, без бороды, Кен и вправду выглядел очень молодо.

— Костя.

— Константин, лед в холщовом мешочке в морозилке. Обезболивающее — в верхнем правом ящике кухонного стола. Вы хотите, чтобы я работала с вами, Андрей? Вы поэтому пришли вчетвером?

— Мне сказали… то есть, написали… Дядя Миша… Виктор написал, что у вас есть идеи по реорганизации подполья. У вас и у Саши Винтера… Можно, мы положим Антошку на диван?

— Да, конечно. Извините. Располагайтесь. Я оставлю вас на минуту, мне нужно забрать газету.

Они, возможно, будут нервничать, но хозяин магазинчика тоже, наверное, начал нервничать, а учитывая, что его внук — начальник местного розыскного отдела…

Она забежала в магазин, прихватила пакет, извинилась за рассеянность, прикупила ещё плитку шоколада — и вернулась в дом. Во второй раз в кабинет вошла уже не Эмилия Льютенс, а Елизавета Бенуа, тридцать три года, псевдо Алекто.

Мальчик на диване пришел в себя, сам держал на макушке пакет со льдом и при виде Елизаветы улыбнулся виновато. У Андрея в руках была планшетка, которую он молча передал Алекто.

«Привет…» Она прочитала, перечитала, прикрыла глаза. Всё-таки. Всё-таки погиб. Следовало ожидать. Рано или поздно. Следовало. При его образе жизни это случилось скорее поздно. Сброс.