Выстрелы в Сараево

Руководитель Полномочного бюро и Генерального штаба генерал-майор Василий фон Штрандман Русский посланник в отставке Белград, Шуматовачка ул., 107 25 ноября 1941.

Его Превосходительству господину В. Крейтеру, генералу и руководителю Полномочного Бюро по защите интересов Русской Эмиграции в Сербии.

Глубокоуважаемый господин генерал.

Мне стало известно, что в определенных сербских и русских кругах снова предана гласности моя мнимая принадлежность к масонам. Поскольку это не просто ложь, но и ужасная клевета, то я спешу, господин генерал, просить Вас о содействии, чтобы защитить мое доброе имя и восстановить истину.

Вскоре после смерти короля Александра я был подвергнут нападкам со многих сторон, причем направленные против меня обвинения, как, например, мое участие в русской революции или бесчестное руководство общественными делами, можно определить как безумные, что легко и быстро подвергается доказательству. Напротив, обвинение в моей принадлежности к масонству, которое снова и снова повторяется и распространяется через листовки и брошюры даже за границей, в силу природы вещей отбить нелегко. Я просил моих старых товарищей из Пажеского корпуса и гвардейского уланского полка изложить в прессе их точку зрения, что они охотно сделали. Большинство русских организаций, обществ и союзов последовали этому примеру. Но это не помогло, и я решился лично опубликовать опровержение в белградской русской газете «Русский Голос» (№ 262 от 12.04.1936), хотя я был уверен, что клеветники тотчас же примутся напирать еще энергичнее. Им хотелось любой ценой лишить меня поста делегата интересов русской эмиграции. Большевики уже многие годы стремятся к этому. Еще в 1924 году, когда югославский министр иностранных дел Нинчич обсуждал в Лозанне с большевистским комиссаром Чичериным условия признания Советского Союза, последний потребовал, чтобы одновременно с тем я был удален из Белграда. С другой стороны, в том же направлении против меня действовали две группы русских эмигрантов, утверждая при этом, что будто бы я был предателем монархической идеи и как масон связан с самыми худшими национально-враждебными элементами, или же, говорили другие, я был махровый реакционер.

Большевики были правы, когда они меня рассматривали как препятствие к их признанию югославским государством, ибо я должен сознаться, что со своей стороны ничем не пренебрегал, чтобы воспрепятствовать или по крайней мере отсрочить вредное и для Югославии опасное признание, в неизменной надежде на переворот в Москве.

Агитация против меня приобрела столь глубокие корни, что даже один школьный и полковой товарищ взял меня на подозрение. Только недавно он пришел к пониманию своего заблуждения. Также мне известен случай, когда подозрение в отношении меня выразили высокие православные сановники, в результате чего мною касательно Митрополита Серафима было выражено возмущение в присутствии многих свидетелей.

Моя (неразб.) происходит из Швеции, и мои предки остались в Балтийской провинции после завоевания ее Петром Великим, где они были приняты в рыцарство Эстонии и Лифляндии. Все были порядочными и достойными людьми, и я хотел бы свое имя достойным (неразб.), если я не все сделал, чтобы положить конец висящей надо мной клевете.

Никогда я не был масоном; не являюсь им сейчас и никогда им не буду, о чем я готов в любое время принести присягу. Никогда я с масонами как таковыми не общался, хотя, как это было установлено немецкими органами, масонство в Югославии было очень распространено и некоторые злосчастные из числа моих знакомых принадлежали к тайным организациям, никогда в этом не признаваясь. Сейчас, когда имена масонов опубликованы, я могу многое объяснить в поведении означенных персон по отношению к себе в период моей долгой деятельности в Белграде. Никогда не подавал я прошений в масонские организации, ложи или общества здесь или за границей, никогда ко мне не поступали приглашения или просьбы вступить в них. Подобного я не могу сказать о ротарианцах, которые меня много раз просили посетить их собрания, в чем я неизменно отказывал, и я также никогда не переступал порог и этой организации.

В Женеве, в офисе эмигрантов Народного союза, я был со стороны Альберта Томаса и Федора Махина охарактеризован на фоне Бенеша как белогвардеец, стало быть, как враг большевиков и, следовательно, как ненадежная персона. Симпатии масонства и еврейства по отношению к большевикам хорошо известны.

В своей жизни я не совершил ничего такого, в чем нельзя было бы открыто признаться.

Немецкие органы ныне имеют в своем распоряжении богатый набор всевозможных данных и документов о масонстве и его членах, и я вас очень прошу, господин генерал, сделать все возможное по Вашему усмотрению, чтобы выявить истину, касающуюся меня.

Заранее благодарен, остаюсь с выражением совершенного почтения Вам полностью преданный

/Подпись/.

Русский посланник в отставке.

ДОКУМЕНТ № 5(перевод с немецкого).

Белград, 16 марта 1942.