Выстрелы в Замке Маласпига

– Я служу в полиции вот уже двадцать два года, – сказал он. На двух его передних зубах сверкали золотые коронки. – И научился терпеливо выжидать. А это нелегко.

Она попыталась улыбнуться, расслабиться, но его присутствие сильно стесняло ее. Самая трудная часть ее задания оказалась самой легкой. Она встретилась со своими родственниками, установила дружеские отношения с Маласпига. И не столкнулась при этом с ожидаемыми трудностями. Ее приняли с дружеским гостеприимством, особенно тепло к ней отнесся герцог. Может быть, слишком тепло...

Принесли кофе: очень крепкий эспрессо в крохотных чашечках. К своему удивлению, она обнаружила, что даже такое маленькое количество этого напитка усилило ее нервозность.

– Вы нервничаете? – заметил Рафаэль. Она покачала головой, и он улыбнулся. – Тут нет ничего зазорного. Вы взялись за очень опасное дело. Всякий неглупый человек не может не испытывать страха. Расскажите мне обо всем.

– Я прожила здесь десять дней, – начала она. – И похоже, утратила связь с реальностью. Не знаю, что вам сообщили обо мне, но я самый обычный человек, которого выбрали для этого задания и после короткой подготовки прислали сюда. Я была уверена в себе, когда давала согласие. У меня была своя, особая причина.

– Я знаю. Ваш брат.

– Да. Он был наркоманом и в конце концов умер. Но перед этим он прошел сущий ад, и никакие мои усилия не могли его спасти. Они сделали мне это предложение сразу после похорон. И я согласилась. – Она закурила сигарету. – Никто меня не принуждал; более того, мой инструктор всячески меня отпугивал. Но я была полна решимости остановить этих людей. Нанести им ответный удар.

– Но сейчас вы уже не так уверены в себе?

– Я не уверена, что смогу это сделать, – медленно сказала она. – Я встретилась с семьей Маласпига. Они совсем не такие, какими я представляла их себе.

– Милее? – подсказал он.

Она заколебалась. Слово было явно неудачное: оно не подходило ни к старой герцогине, ни тем более к ее кузену герцогу. Оно было слишком маленьким для людей такого масштаба.

– Они другие. Мне трудно объяснить. Кажется просто невероятным, чтобы они были замешаны в таком деле. – Раздраженная сама собой, она передернула плечами. – Может, мне просто не по душе шпионить за кем-нибудь; сегодня, например, я рылась в его конторке, и у меня такое чувство, как будто я в чем-то вымаралась. Если бы только был какой-нибудь другой путь. Боюсь, что у меня не хватит мужества и опыта, чтобы довести это до конца. Может, сказывается недостаточность четырехнедельной подготовки?

– Для такой работы это, конечно, очень короткий срок. – Рафаэль не был ни встревожен, ни насторожен. Его глаза были спокойны и выражали полное понимание. – Вы милая, порядочная девушка из хорошей семьи. Вас с детства учили не копаться в чужих столах и не читать чужих писем. Судя по вашим же собственным словам, вы человек честный. Я хорошо это понимаю. Вы не из тех женщин, которые обыскивают карманы своих мужей, пока те спят. – Его золотые зубы блеснули в улыбке. – Вы полагали, что Маласпига – чудовища. Гнусные мафиози, которых можно опознать с первого взгляда. Вместо этого вы встречаетесь с культурной обаятельной семьей итальянских аристократов, а уж можете мне поверить, обаяние вписано в паспорт этих людей с самого рождения. Вы видите, что обманулись в своих ожиданиях. Их не так-то легко ненавидеть. Они относятся к вам дружески, и вам не по душе шпионить за ними. К тому же вы сейчас во Флоренции, а не в Штатах, и то, что случилось с вашим братом, кажется уже довольно далеким событием. Дурным сном. Я не преувеличиваю?

– Нет, – спокойно ответила Катарина, – думаю, что нет.

Он откинулся на спинку кресла, слегка завалив его назад.

– Бен Харпер предполагал, что с вами может случиться что-нибудь подобное. Он очень хороший психолог. Скажите мне откровенно: не хотите ли вы оставить все это и вернуться домой?

– Нет. Я никогда не простила бы себе подобное дезертирство.

– Стало быть, вы просто испытываете некоторое сомнение в себе, расслабление воли?

– Они мои родственники, – медленно произнесла она. Моя бабушка была Маласпига. Поэтому-то меня и выбрали.

– Стало быть, вы в лоне своей семьи; немудрено, что вам так не по себе. Я знаю, как сильны родственные узы у всех итальянцев. Даже скромного происхождения. – Она впервые почувствовала враждебность. Его не смутило ее признание, что она нервничает, ее иррациональное чувство вины, но ему пришлось не по вкусу то, что она родственница Маласпига.

Он перегнулся к ней через стол.

– Вы спрашивали меня, что я о вас знаю. Но я не знал, что вы одна из них. Этого Харпер мне не сказал. Хотя он предполагал, что у вас могут быть колебания, и приготовил меня к этому. Прежде чем переживать, что вы предаете свою семью, прежде чем поддаться их обаянию, вы должны знать то, о чем Харпер умолчал. Вы должны знать, почему ваш брат умер как раз тогда, когда появилась надежда на его исцеление.

– Что вы хотите сказать? И почему же он, по-вашему, умер?