Высыпайся

Погода на улице была прекрасной и можно было созвониться с друзьями, да отправиться куда-нибудь за город. Обдумав эту мысль, я отправился на кухню, смутно припоминая, что у меня осталось. Холодильник встретил меня безмолвным укором, в нем хранилась пара яиц, да какие-то забытые яблоки, которые можно было смело выбрасывать. Проверив наличность, я решил устроить сегодня праздник и отправился в кофейню, что была в противоположную от метро сторону.

По всей логике, стоило ее размещать как можно ближе к метро, там больше народу и тех, кто по пути на работу способен прихватить стаканчик кофе, всегда было с избытком, но нет. Вокруг метро все было облеплено какими-то странными магазинами. Тут было несколько цветочных ларьков, пара банковских офисов и несколько аптек. Видимо предполагалось, что, выйдя из метро, человек отправляется снимать деньги, затем покупает цветы, презервативы и идет в гости. Странно, но контингент, проживающий неподалеку и попадающийся на глаза, скорее наводил на мысли о валидоле и, если совсем уж плохо, то цветах.

В кофейне никого не было, еще бы – суббота не располагает к посещению подобных заведений, как говорится: “Свои в такое время дома сидят, чай пьют!”, – помимо меня была девушка с ноутбуком, видимо рекламщица, и мужчина в возрасте.

– Американо, пожалуйста. – бросил я сонной бариста, что тупила в свой телефон, сидя на маленьком стульчике сразу за прилавком.

– Что? – переспросила она, вынимая один наушник из уха.

– Американо. Один. Большой. – медленно и с паузами произнес я, надеясь, что теперь-то меня услышат.

– Объем какой?

– А какой бывает? – я несколько растерялся, обычно слово “большой” обозначало самый большой, что есть.

– Ну есть ноль-три и ноль-шесть. – бариста показала два стаканчика, которые по моему мнению можно было легко обозначить как “маленький” и “большой”.

– Видимо ноль-шесть. Как Ямайка-Аргентина.

– У нас Бразилия.

– Что Бразилия? – настала моя очередь тупить и непонимающе смотреть.

– Кофе, говорю, у нас Бразилия, не Ямайка и не Аргентина.

– А, да, хорошо… Давайте Американо, большой, ноль-шесть, из Бразилии. Где много-много диких обезьян.

– А… Это вы так шутите, да? – девушка смотрела такими глазами, что казалось, я ее обидел.

– Простите, не выспался. – попытался как-то разрядить обстановку я.

– Все не выспались… Уже второй день колбасит, говорят вспышки какие-то на Солнце. Из аптек снотворное по всему миру пропало, а в некоторых странах паника, люди в госпиталь отправляются, чтобы поспать.

Про госпиталь я, конечно, не поверил – мало ли какие сказки сейчас в интернете рассказывают, лишь бы привлечь побольше посетителей, но вот в то, что все не выспались – верилось. Интересно, мой сон как-то был связан с этим? Эти горы, что выросли прямо у меня на глазах, этот говорящий заяц… Чем-то меня зацепил тот сон, он был какой-то слишком реальный, что ли. Словно и не сон вовсе, а как театральная постановка, все продумано до мелочей и в то же время отдает искусственностью, какой-то ненатуральностью.

Хотелось еще поговорить с этой девушкой, но я никак не мог найти, с чем обратиться. Она поставила кофе на стойку передо мной и сразу же уткнулась в свой телефон, словно и не было ничего.

– Простите, а можно мне еще вот это печенье? – я ткнул пальцем в стекло перед собой.

– Какое? – бариста свесилась через прилавок, пытаясь разглядеть, что именно я показываю.

На ней была простенькая белая футболка и черные облегающие лосины. В какой-то момент течение моды сделало петлю и эта композиция внезапно вернулась из девяностых в двадцатые. Футболка задралась, и я бесстыдно уставился на ее фигуру. Сложно было сказать, как долго я молчал, но меня все же переспросили.

– Эй! Какое печенье? – повторила девушка, заметив, что я несколько онемел, но, тем не менее, ничуть не постеснялась моего откровенного взгляда.

– Вот, вот это… С лимоном которое. – я наконец-то оторвал взгляд и постарался как можно точнее описать выбранный продукт.

– А, это не печенье – это брауни, он апельсиновый – будешь? – внезапно переходя на “ты” спросила она.

– Брауни, так брауни. Буду.

Девушка взяла одноразовую бумажную тарелку и с третьей попытки переложила на нее кусочек. Судя по виду, он был испечен не сегодня, но в этом веке.

Я отнес свою добычу за соседний от рекламщицы столик и, отпив горячий кофе, обжег себе язык. Было больно и очень обидно, словно ударил себя по пальцу молотком, забивая гвоздь. Ожидая, пока остынет кофе, я разумно не стал откусывать “брауни”, так как запивать его было решительно нечем, а судя по виду, не запивая его есть невозможно.

Украдкой я посмотрел в монитор ноутбука, сидящей рядом девушки и заметил, что она что-то делала в социальных сетях. Она постоянно проматывала страницу то вверх, то вниз, периодически что-то сверяя, а затем открывала почту и принималась яростно печатать. Быть может, она составляла какой-то отчет, или просто жаловалась на чей-то пост, кто знает. Последнее время появилось так много новых псевдо-профессий, что в них было сложно разобраться.