Вытхуянцы в Сочи

Из всех щелей, из всех подполий понабежали тараканы. Сотня, две… Какзаворожённые они слушали Зебра — кто с открытым ртом, а кто вообще плача.

— А теперь припев! — скомандовал жирный таракан. — И-и-и. начали!

И тут музыканты врезали на всю катушку, а тараканы вытерли слезы, заулыбались и вдруг пустились в песнь и пляс:

— Чудо-остров! Чудо-остров! Жить на нём легко и просто! Жить на нём легко и просто! Чунга-чанга!

Наше счастье постоянно — Жуй кокосы! Ешь бананы! Жуй кокосы! Ешь бананы! Чунга-чанга!..

Изображая веселыхостровитян, они не на шутку завелись.

После припева опять вступила арфа, за ней — труба, скрипки, и далее — вновь глубочайшая скорбь в голосе Зебра. Но затем:

— А теперь припев! И-и-и… начали!

— На мгновенье надо детство возвратить!

Мы теперь утята, и такпрекрасно на свете жить!.. Чего только не вытворяли эти сумасшедшие тараканы… И вновь тоска тоскливая, жалость жалостливая.

— И-и-и. начали!

— Скатертью, скатертью дальний путь стелется, И упирается прямо в небосклон.

Каждому, каждому в лучшее верится! Катится, катится голубой вагон!

Тараканы сцепились лапками, образовав несколько кругов, и принялись водить фантастические хороводы. Вскоре круги причудливо переплелись в олимпийский символ…

Песня была спета. Музыканты вроде бы сыграли последний аккорд. Но, только раз вздохнув, они вновь жахнули по полной программе, на этот раз макарену.

Тараканы удивительно слаженно задвигались в такт музыке, что-то забавно и синхронно вытворяя передними лапками. А потом встали друг за другом длинным ручейком и двинулись под музыку в сторону ближайшей щели в полу. Вот первый скрылся в ней, второй… Последним, пропустив вперёд музыкантов, оказался жирный таракан. Прощально помахав Зебру лапкой, он нырнул в темноту.

— Ни фига себе настойка у этого Сержа! — восхитился полосатый. — Надо взять рецептик!

Между тем, на четвёртом этаже административного здания, в офисе одного из местных телеканалов появился юноша-курьер с огромным букетом цветов в руках. Этот превосходный букет, стоимостью в хорошую зарплату, сразил сотрудников телеканала наповал. Курьер, заглянув в свои бумаги, что-то спросил у красящей ногти секретарши и сразу прошёл в один из кабинетов.

— Это что? Кому? А? — удивился мужчина-армянин. — Я не заказывал!

Он только что отсматривал на мониторе какой-то телевизионный материал.

— Это, наверное, мне, Ашот! — отозвалась женщина-брюнетка у окна.

Курьер бросил невольный взгляд на её бравый бюст, вручил ей букет, заставил расписаться в графе «получил(а)» и удалился, споткнувшись о порожек.

— Всё! Мне этот твой информатор надоел! — Ашот вскочил в приступе ярости и заметался по кабинету. — Я его похороню!

— Ашотик, солнышко, ну не бери в голову! — жгучая брюнетка аккуратно положила букет на подоконник и приблизилась к мужчине. — Ты же знаешь, я люблю только тебя!

Она положила ему руки на плечи, прижалась всем телом, потянулась губами к его губам.

Внезапно мужчина схватил её за волосы, беспощадно накрутил несколько крупных локонов на руку и больно потянул.

— Если узнаю, что у тебя что-то с ним было — обоих закопаю!

— Да, сладкий, сделай мне больно! — жгучая брюнетка таяла в его сильных руках. — Я это заслужила!

Ашот жарко впился в её губы…