Выученные уроки (СИ)

Естественно, я знаю не больше, чем она, так что просто пожимаю плечами. Мне немного жаль Лили, потому что хоть она и избалованная, но все еще смотрит на мир через розовые очки, и, я уверен, она даже не может представить, что у ее родителей что-то не так. Я же, со своей стороны, легко могу вообразить это. Просто я решил этого не делать.

Мы в тишине доедаем свои сэндвичи, и я начинаю мыть посуду, не то что бы ее было много: пара тарелок и стаканов. Я делаю это медленно, просто потому, что мне нечем больше заняться. Когда я закончил, то решил сделать еще и уборку - кухня выглядит так, будто ее давно не отчищали. Не люблю убираться, но мне настолько скучно, что я могу сделать что угодно. Лили приносит свою домашнюю работу и устраивается за кухонным столом. Мы оба безмолвно работаем, но тут в окно влетает сова и начинает нетерпеливо клеваться. Я ее не узнаю, так что, когда я снял письмо с ее ноги, не слишком удивился, что оно адресовано Джеймсу. Инстинкт подсказывал мне выбросить письмо в мусор, просто чтобы сделать гадость, но Лили встала и заглянула мне через плечо.

— Джеймс! — закричала она в направлении лестницы. — Тебе письмо!

Я недовольно посмотрел на него, но она этого вовсе не заметила. Джеймс определенно так же скучает, как и мы, потому что весть о письме мигом принесла его сюда. Он выхватывает его из моих рук и облокачивается о столик для готовки, открывая его. Судя по высокомерной ухмылке, это от какой-то девчонки, наверное, одной из его шлюшек, что он трахает в чулане для метел на втором этаже. Я бросаю губку в раковину и собираюсь уйти, отвращенный одним его видом.

— Джеймс, ты не знаешь, из-за чего мама и папа ругаются? — спросила его Лили, когда я выходил из комнаты.

Он отодвигает ее:

— Какое мне дело? Эй, Ал!

В первый раз он обращается ко мне напрямую за почти уже чуть ли не годы. Голова приказывает мне идти дальше, потому что я уверен, что мне не понравится то, что он мне скажет. Но, конечно, я все равно остановился, потому что я никогда не слушаю свою голову, когда надо бы. Я поворачиваюсь и смотрю на него, ничего не говоря.

У него то выражение лица, что все пятнадцать лет выводило меня из себя. Выражение, которое просто орало, что он лучше меня, талантливее меня, популярнее меня и во всем остальном успешнее меня. Я просто смотрю на него.

— Все еще не разговариваешь с Роуз? — спросил он, лениво облокотившись о разделочный столик.

Я не знаю, к чему он ведет, так что ничего не говорю. Просто смотрю на него.

— Полагаю, это значит нет, — угадывает он. — Тогда ты, наверное, не слышал новости.

Я глотаю наживку, не могу остановиться.

— Какие новости?

Джеймс только усмехается и так вскидывает голову, что у него едва шея не трескается.

— О, ну кое-что о том, что я трахнул твою подружку.

Я продолжаю просто на него смотреть. Я изо всех сил пытаюсь послушать свою голову и просто уйти, потому что то, во что он меня втягивает, будет плохо. У моего рта и ног другие планы, как оказалось, потому что я продолжаю стоять здесь и слышу свой голос:

— О чем ты говоришь?

Я играю по его плану, я это понимаю. Восторг на его лице ничего другого не означает. Он продолжает просто стоять, облокотившись о столик, как будто ему плевать на все на свете. Думаю, в его мире легко ни о чем не заботиться. Когда все на свете тебе подносят на серебряном блюде, уверен, легко ни о чем не беспокоиться.

— Ну, знаешь, — непринужденно говорит он, — твоя префектсткая суженая, посланная тебе небесами.

Он лжет. Он лжет. Я знаю, что он лжет, потому что Меган ни за что, ни за что даже близко бы к нему не подошла. Она слишком умная, чтобы купиться на его дерьмо. Он пытается меня спровоцировать, но я не попадусь. Не попадусь.

— Ну, знаешь, те сиськи, за которыми ты гонялся последние пять лет? Ну, я видел их близко, братишка, и, могу сказать, они не разочаровали.

Я просто физически чувствую, как кровь кипит у меня в венах, и все мои чувства усилились в сотни раз. Единственное, чего я не могу — это рассуждать трезво. Мой мозг борется с телом, и я уже ничего не контролирую.

Все, что я могу, только произнести:

— Нет, не видел.

Он должно быть лжет. Он должен. Я продолжаю говорить себе это. Но это трудно, когда он смотрит на меня с этой раздражающей усмешкой, которую я всю жизнь ненавидел.

— Да? — он качает головой, а затем протягивает мне письмо. — Убедись сам.

Не бери это. Уйди.

Я взял.

Я знаю, что делаю как раз то, что он хочет, чтобы я сделал. Но я не могу остановиться. Говорю вам, мой разум не контролирует тело.

Дорогой Джеймс,

Как твои каникулы? Мои ужасно скучные. Даже Рождество было ужасным, мне хочется быстрее вернуться в школу. Никогда не думала, что это скажу! Надеюсь, твои праздники прошли лучше моих, но я уверена, что хуже быть не может.