Выздоровление

Как всегда, вовремя подошли учитель Иннокентий Леонидович Плошкин и женщины — библиотекарша и медичка (сельсоветская бухгалтерша и правленская секретарша Верка Мухина были на месте), а мужиков, в том числе и председателя избиркома кладовщика Макавеева, пришлось дожидаться не меньше часа. Это был непорядок, но Чилигин не стал заострять вопрос, а сразу, как собрались, перешел к делу, создав демократичную обстановку тем, что усадил комиссию вокруг своего, очищенного от бумаг и телефона стола. На стол он выложил схематический план Дома культуры, принесенный директором Баженовым.

— Что же от нас требуется? — спросил он собравшихся.

— А урну отремонтировали? — перебил его вопросом Макавеев, водрузивший на нос расхлябанные очки и сразу ставший похожим не на важного начальника, как, наверное, хотел, а на пропойцу-счетовода, каким он и был до заведования складом.

— Она перед тобой, Семен Михалыч, — сдержанно сказал Чилигин и показал рукой в дальний угол кабинета.

Макавеев встал и пошел смотреть урну.

— Семен Михалыч, — окликнул его Чилигин, — не будем отвлекаться.

Но Макавеев вернулся на место только после того, как трижды хлопнул крышкой и проверил дно отремонтированной посудины, покалеченной в прошлые выборы при перевозке из ДК в сельсовет.

— Обтянуть красной материей и опечатать, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, и поправил очки.

— Да, — согласился Чилигин. — Так что же от нас требуется…

— А передвижные урны где? — спросил Макавеев.

— Какие еще передвижные? — теперь Чилигину не удалось скрыть раздражения, и Верка Мухина прыснула, загородившись газеткой.

Но смеяться было не над чем, передвижные урны действительно отсутствовали. Одну из них, навесив замочек, газовик Савелий Крашенинников приспособил для сбора заявок на газ, а другую… Баженов потупился. Другую нечего было и вспоминать. Крышку ей прибили намертво гвоздями, когда пытались организовать новогоднюю викторину, а потом, когда в прорезь насыпали подсолнечной шелухи, набросали конфетных бумажек и, неловко сказать, что еще, Баженов вскрыл ее топором, а после праздника сжег вместе с елкой.

— Почему, интересно, обо всем сельсовет должен думать? — высказался Баженов. — А мы на что?

— Вот и займись передвижными урнами, — распорядился Макавеев и записал поручение в древнюю свою книжицу. — Слушаем тебя, Яков Захарович.

У Чилигина первоначальный запал потух, и он ткнул авторучкой в план ДК.

— Давайте решим, как вы будете располагаться на выборах, — сказал.

— А чего решать, — пожала плечами медичка. — Как всегда… Вот тут стол, напротив урна. Тут агитаторы будут сидеть, свои десятидворки отмечать, — она очень приблизительно показала все на плане и посмотрела на Чилигина. — Только пусть музыка будет на улице, а то всю голову за день разобьет.

— А кабины? — спросил Чилигин.

— Да тоже, — теперь план повернул к себе Баженов. — Арматура цела. Перегородим фойе в глухом торце, выгородки старыми кулисами сделаем. Шахматные столики поставим… Какие проблемы?

Он все-таки чувствовал что-то в вопросе Чилигина, эта безынициативная посредственность, заменившая его на месте директора ДК…

— А проблема вот какая, — сказал Чилигин. — Через кабины должны пройти буквально все избиратели. Каждый! Этим мы должны обеспечить полную свободу волеизлияния… изъявления. Я понятно сказал?

Члены комиссии молчали и молча разглядывали план, уразумев теперь, для чего он перед ними появился. Ветераны избиркома вспомнили, что кабинами пользовались человек пять, не больше, а постоянно только Савелий Крашенинников. Регулярно портил бюллетени Николай Крючков, приносивший всегда свой, химический карандаш и выходивший из кабины с крашеным языком. Вычеркивал всех подряд, иногда даже не заходя в кабину, незарегистрированный шизик Абакумов… А теперь?

Комиссия думала. Поглаживал чисто выбритую щеку Иннокентий Леонидович Плошкин, поглядывая на него, постукивала газетой Верка Мухина. Прямо и отстраненно сидели бухгалтерша, медичка и член избиркома Свиридов. Чилигин видел их всех насквозь, знал, что решать придется ему одному, но все-таки ждал, думал пока о том, кто приедет в Лопуховку уполномоченным…

— Кга-хм, — подкашлянул Макавеев. — А для чего у нас будут весь день агитаторы болтаться?

— Как это болтаться? — живо отреагировала медичка, в прошлом активнейший агитатор. — Ничего себе…

— Нет, я имею в виду, пусть они свои десятидворки и провожают по кабинам, — развернул свою мысль Макавеев.

— Насильственный прием, — подал голос Иннокентий Леонидович Плошкин. — Я понимаю так, что все должно быть ненавязчивым, свободным, — он посмотрел на Чилигина. — Тут именно план нужен, техника… Умный проект, одним словом. Изобретение.

— Двери, что ли, перегородить этими кабинами? — пробормотал Баженов.

Чилигин посмотрел в окно, на телефон, перенесенный вместе с графином на сейф…

— Да, — сказал он. — Кабины должны быть сквозными.

— А-а, да, — согласился Макавеев, — чтобы через них можно было пройти насквозь.

— К урне, — уточнил Чилигин.