Выжигаю имена в сердце своем (СИ)

— Тогда запусти их в воздух и нарисуй ими большой ровный круг. Проделай это три раза и сможешь опустить их обратно вниз, — положив кучку одежды перед мальчиком, глава отошла назад на несколько шагов, предоставляя тому свободное пространство. Другие последовали её примеру.

Крепко зажмурив глаза, Георгий представил, как будто ветер был его другом, а стопка плащей была не тяжелее тополиного пуха. Сначала соединив ладошки вместе и затем постепенно отдаляя их друга от друга, он представил вымышленный пустой шар, что был не толще листка бумаги. Впустив в него красные плащи, юный маг медленно начал поднимать в воздух хрупкую конструкцию, что грозила сломаться под натиском быстрых ветров Ассаада и упасть вниз. Но мальчик продолжал упорствовать и даже смог поднять все вещи на высоту трехэтажного дома.

— Ещё выше? — руки юного мага дрожали всё больше. Перед глазами мелко рябило. София тихо подошла со спины, безмолвно предлагая свою помощь.

— Совсем немного. После можешь начать делать круг.

Крепко стиснув бледные губы, Георгий поднял невидимый шар ещё на полметра и перевёл учащённое дыхание. Дело оставалось за малым. Распрямив по длине ворох плащей, ветер сформировал из них широкий круг, что был бы заметен каждому за десятки метров. Мальчик весело рассмеялся своей удаче.

— Смотрите, совсем как воздушный дракон!

Красное солнце неспешно кружилось в душной тишине под призывный вой ветра. Вся компания, за исключением пребывающего в бурном восторге мальчика, устремила тяжёлые взгляды на горизонт.

— Да, совсем как воздушный дракон, — одними губами произнесла глава, неотрывно наблюдая за тем, как на другом берегу разгорались сотни огней, что, наконец, дождались своего боевого клича. — Совсем как воздушный дракон.

* * *

За последний час центр Ассаада успел стать пристанищем груды тел. Пугающе спокойных и неподвижных. А тем временем у главных ворот защитники города с каждым взмахом меча по метру отвоевывали захваченные ранее земли островного государства.

Посреди этого ужаса маячила одинокая фигура, что безуспешно старалась отделиться от пустых физических оболочек, что больше не воспринимали себя частью живого мира. Только не сейчас, когда мёртвых было больше, чем живых и уверенности в завтрашнем дне больше не существовало.

Суматошно передвигаясь в плывущей толпе, Ян маневрировал между незнакомыми людьми, которые не в силах были перенести повторного вторжения. Тех, кто уверенно вёл за собой ассаадцев, уже давно не стало. Сейчас они, неспешно влекомые спокойными волнами, благополучно переправлялись на другой берег — в края вечного покоя.

Единственным двигателем сопротивления в этой безликой волне стенаний был близкий наримцу человек, что с завидной скоростью плыл в сети погибели. Последний день прошёл в нехарактерном Маркусу пьяном угаре и беспамятстве. Тонкая полоса светлой жизни, что только начала образовываться с семейного воссоединения, резко оборвалась. Так на смену ей пришла новая — чёрная.

Бесконечный процесс самоистязания прекратился, стоило Яну заприметить до боли знакомую рябину, что за время разлуки, казалось, успела осунуться только сильнее. Это было то место, где он в последний раз виделся с напряжённо улыбающимся рыцарем перед вторым тревожным колоколом за последние два дня.

— Главное, чтобы он был жив. Я даже больше не буду жаловаться на его прилипчивый характер, — стараясь отогнать тревожные мысли, что разбивались друг об друга, крошились на мелкие кусочки и, подобно песку в полосе прибоя, вновь и вновь наслаивались друг на друга, Ян медленно погружался на дно, чувствуя свою беспомощность и от этого впадая в панику. Он только познакомился и в мгновение ока распрощался с главой семейства О Де Фоль, с дочерью Волибора и Лады. Увидеть на смертном одре ещё и Маркуса было выше его сил. И пугающе осуществимым.

— Более того, ты дал мне нерушимое слово рыцаря. Маркус, ты будешь последним мерзавцем после того как самоустранишься после пары недель поганого служения, — подступающая к горлу истерика полукриком вырвалась на свободу. — Слышишь? Я тебе этого не прощу!

Правую лопатку обожгла зверская боль.

— Не простишь чего? — обернувшись, Ян увидел знакомое лицо, светящееся от лихорадочного куража.

Слипшиеся пряди его волос были темнее привычного. Расширенные зрачки, как у сумасшедшего, смотрели на мир, словно через легкую дымку дурмана. Внутренняя жилетка промокла насквозь не в попытке защитить Ассаад, но выплеснуть бурлящие внутри гнев и разочарование. Всего этого можно было не замечать. Только сегодня, лишь на день, Ян закроет глаза на состояние друга, если рыцарю это поможет.

— Твоего безответственного поведения, — завидев живого мечника, Ян заметно успокоился. — Посреди собрания ты стремглав выбежал из комнаты и никому не удосужился сообщить, куда направляешься. Волибор себе места не находит.

Маркус медленно начал остывать под обеспокоенным взглядом наримца. Залёгшие под глазами тени с каждой краткой встречей становились всё заметнее.