Выжить

- Это не смертельно, Рудар, - облегчённо улыбнулся я. - Парни, быстро сюда! - крикнул я мужикам, которые всё ещё пребывали в шоке и прохаживались от тела к телу. - Руадара в большую избу ведите. Отыщите две дощечки и длинную повязку. Бегом!

Его подхватили под руки и потащили к двери. Я проследил за ними и замер: растрёпанная и неодетая Дейдра стояла в трёх шагах от меня и смотрела испуганным взглядом. В её глазах стояли слёзы и, казалось, она не могла поверить, что мне удалось выжить. Я поднялся на ноги и по-доброму ей улыбнулся. Но слёзы из её глаз никуда не исчезли.

В очередной раз распахнулась двустворчатая дверь центрального дома. Народ из него вываливался толпой. Бабы взмахивали руками, рыдали, кидаясь к тому или иному поверженному телу, детишки с ужасом смотрели по сторонам, а старейшина Элестин осенял всех восьмёркой. На ступеньках я заметил Бриона и Имхада, испуганно жавшихся в толпе, и зарычал.

- Суки-и-и! - я нажал на метки и активировал щит. - Трусливые суки! Вы не лучше тех, кто на нас напал! Я вас на куски порублю!

Гнев внутри меня распространился моментально. Он выплеснулся наружу и заставил побежать к тем, кто в ужасе толпился у входа. Люди завизжали и кинулись врассыпную, а виновники гнева поспешили спрятаться внутри.

- Аниран! - услышал я громкий голос Дейдры. - Иван! Ваня!!!

Я остановился, всё ещё ощущая, как от ненависти содрогается всё тело, и посмотрел на неё. Её глаза были полны слёз и лёгким взмахом руки она показывала куда-то в сторону. Я проследил за указывающим перстом и заорал:

- Не-е-е-е-е-е-е-е-е-т!!!

Я рванулся, как ненормальный. Подскользнулся, упал, поднялся. Снова упал и пополз на карачках. Разбрасывая во все стороны снег, добрался до места, где в луже красной крови, от которой исходил пар, лежал Уилсон. Белый мех кое-где испачкался и широкий и мягкий бок еле-еле вздымался.

В пылу боя я забыл про котёнка и заметил только теперь. Я дополз до него, с ужасом смотрел на глубокие раны на теле и боялся к ним прикоснуться.

- Нет, пожалуйста, нет, - прошептал я и из глаз брызнули слёзы. - Не надо, пожалуйста, не надо... Уилсон, брат мой, не умирай!

Котёнок всё ещё был жив и с трудом повернул головку. Длинные ушки с кисточками безжизненно сложились, а жёлтые глаза грустно смотрели.

- Ты выкарабкаешься! Я тебе обещаю, - прошептал я и погладил его по спине. - Только держись. Я тебя вылечу. Только, пожалуйста, не умирай. Ближе тебя у меня нет никого на этом свете. Живи!

Я осторожно поглаживал его, рассматривал раны, слёзы текли ручьём и замерзали на щеках. Я видел насколько глубоко вошли когти мерзкого существа в бедное тело. Я понимал, что ничем не смогу ему помочь. И понимая это, хотелось выть волком.

Уилсон... Я взял его маленьким котёнком, когда ему нужна была помощь гораздо больше, чем мне. Выкормил, спас и вырастил. За что он всегда был мне благодарен в силу своих маленьких возможностей. Он составил компанию в пути и не дал сойти с ума. Помогал засыпать и набираться сил. Всегда был рядом и о более верном друге можно было только мечтать. Но сейчас он оставлял меня. Оставлял навсегда...

Рядом на колени опустилась Дейдра и тоже не сдерживала слёз. Она рыдала навзрыд и гладила котёнка по головке. Приговаривала что-то нежное, но я не слышал её слов. Я держал руку на пушистом боку, чувствовал, как замедляется дыхание, и пытался поймать его взгляд.

- Малыш, не оставляй меня, - в отчаянной попытке что-либо изменить, попросил я. - Как я буду без тебя жить? Мы победили, брат! Мы победили! Теперь должны жить! Ты и я! Вместе! Как когда-то... Не оставляй меня одного...

Но жизнь уже уходила из тела. Я чувствовал это. Нас с ним действительно что-то связывало. Он был не просто домашним питомцем. Он был моим другом. Я чувствовал его боль. Боль физическую и боль расставания. Он понимал не хуже меня, что отправляется в мир, в который я за ним не последую. По крайней мере сейчас.

- Не надо, прошу тебя, - я лёг щекой прямо на окровавленный снег, сейчас совершенно об этом не переживая. Попытался поймать его взгляд и зафиксировать хотя бы на секунду. Мне нужен был хотя бы один яркий образ, которыми он всегда был готов со мною поделиться.

Но этого так и не случилось. Глаза бедняги покрывались мутной плёнкой, дыхание становилось всё медленнее, а веки так же медленно, но неумолимо закрывались. Наконец рука на боку перестала вздыматься, усики последний раз пошевелились и безвольно обвисли. Глаза закрылись и тело расслабилось.

- Нет, - прошептал я и схватился за голову. - Только не это, пожалуйста.

Но несмотря на все мои просьбы, обращённые непонятно к кому, котёнок не шевелился. Я сидел на коленях и не мог поверить в происходящее. Было безумно больно, но я не мог описать эту боль. И она требовала, чтобы я выпустил её на свободу.