Выжить дважды. Часть 1

Шестиног вскочил на спину своему скакуну, и все последовали его примеру. Путники повернули тропов на север, и некоторое время ехали молча. Все были голодны, но сильнее всего давала о себе знать жажда. Солнце приближалось к зениту. Несмотря на жару, одну из льняных накидок Кассандры, пришлось порвать на полосы, и, повязав их себе на нос и рот, хоть как-то защититься от мелкой взвеси вулканического пепла, находящейся в воздухе. Повязки, также повязали и животным на морды, не смотря на их недовольство. Так прошло несколько часов.

Тропы брели медленно, понурив головы. Женщины уже давно лежали на спинах животных, находясь в полубеспамятстве, и рискуя соскользнуть на землю, прямо под когтистые передние лапы тропов. Они въехали в полосу сухого валежника. Деревья лежали, перепутавшись между собой, образовывая непроходимую преграду. Следов пожара не было видно, но между тем, лес, бывший когда-то зелёным и тенистым, сейчас представлял собой жуткое и унылое зрелище. Варм выехал вперёд, и зорко всматриваясь в просветы между поваленными стволами, искал менее переплетенные участки, и вёл всех за собой. Так петляя, и отводя от своего лица сухие ветви, они проехали ещё некоторое время.

Но вот, недавно перекусивший парой зверюшек, троп Евы, находящийся в немного лучшем состоянии, нежели остальные, принялся с шумом нюхать воздух. Затем фыркнул, прижал уши к голове, и остановился. Остальные животные, сделав ещё несколько шагов, тоже остановились. Глот же, наоборот, повёл себя совершенно иначе. Он с жадностью, полной грудью, вдыхал в себя воздух, ноздри его трепетали, костяные пластины на спине хищника приподнялись, образовав что-то вроде гребня.

– Что это с ними? – Спросил Шестиног, и принялся бить своего тропа пятками по бокам.

Животное издало резкий крик, глаза налились кровью, но с места оно не сдвинулось.

– Они чувствуют кровь. Много крови, – ответила Агайя. – Где-то, неподалёку, мёртвое животное. Надеюсь, что животное, – уже тише добавила она. – Я пойду, посмотрю, – сказала она, и, повернувшись к своему верному Глоту, свистнула.

– Я пойду с тобой, – голосом, не терпящим возражений, проговорил Варм. Он спрыгнул со спины Буцефала, и подошёл к жене.

– Хорошо, идём, – спокойно ответила девушка.

Но Варм готов был поклясться, что при этом, в глазах девушки плескалось веселье. Он нахмурился, но ничего не сказал.

Прошептав Глоту несколько слов, Агайя направила зверя показывать дорогу. Буквально, через несколько шагов, Варм почувствовал запах крови. Охотник напрягся. Там где кровь, могут быть и хищники, а он далеко не в лучшей форме, к тому же с ним женщина. Он посмотрел на Глота. Судя по его поведению, рядом была еда, опасности зверь не чувствовал. Мужчина немного расслабился.

В этот момент хищник издал громкий рык, и прыгнул на ствол поваленного дерева. Там, словно нанизавшись на торчащий вверх сук, лежал мёртвый рогач. Варм знал это животное и под другим именем. Копатель называл его – олень, и показывал древние рисунки.

На своего предка, рогач был похож весьма отдалённо. Имея такое же тело как у тропов, а также шесть ног, две передние из которых были когтистыми, у рогача была более вытянутая морда, и огромные, ветвистые, как у оленя рога. Только в отличие от последнего, рога у него, были более тонкие, ветвистые, и вынесены далеко вперёд. Они образовывали довольно опасную преграду, для желающих полакомиться очень вкусным мясом этого, в общем-то миролюбивого животного, питающегося только растительностью, в отличие от большинства животных, являющихся всеядными.

Рога были настолько тонки, что с лёгкостью пронзали плоть нападающего зверя, и, сломавшись в ране, оставались в ней огромной костяной занозой. Если рана сама по себе, не была смертельной, и животное не погибало, застрявший в теле кусок рога, доставлял хищнику настолько мучительную боль, что в будущем, если он встречал на своём пути рогача, считал за благо, обойти его стороной.

Издалека было видно, что животное мертво. Варм и Агайя, подошли ближе. Запаха разложения ещё не чувствовалось, видимо рогач погиб совсем недавно. Агайя вскрикнула, и указала на живот рогача. Это была самка, и у неё из вымени тонкой струйкой вытекало молоко. Не раздумывая ни секунды, Варм бросился к вымени, и подставил под капающее молоко горсть.

– Зови остальных! Теперь у нас есть и питьё и еда!

Агайя повернулась в сторону оставшихся за преградой из валежника людей, и громко свистнула. Варм вздрогнул, и поморщился. – Опять эти мужские замашки, – подумал он, и, нагнувшись, глотнул молока из горсти. Оно было прохладным и приятно освежало. Мужчина смог бы, наверное, выпить очень много, но он не знал, сколько молока уже вытекло на землю, и хватит ли остальным хотя бы по паре глотков. Варм держал ладони, плотно прижатыми друг к другу, чтобы ни одной капли молока больше не упало на землю. Послышались голоса, и к туше рогача подошли Шестиног и женщины.

– Пей, Шестиног, – не оглядываясь, сказал Варм.