Выжить дважды

Шестиног вскочил на спину своему скакуну, и все последовали его примеру. Путники повернули тропов на север, и некоторое время ехали молча. Все были голодны, но сильнее всего давала о себе знать жажда. Солнце приближалось к зениту. Несмотря на жару, одну из льняных накидок Кассандры, пришлось порвать на полосы, и, повязав их себе на нос и рот, хоть как-то защититься от мелкой взвеси вулканического пепла, находящейся в воздухе. Повязки, также повязали и животным на морды, не смотря на их недовольство. Так прошло несколько часов.

Тропы брели медленно, понурив головы. Женщины уже давно лежали на спинах животных, находясь в полубеспамятстве, и рискуя соскользнуть на землю, прямо под когтистые передние лапы тропов.

Кавалькада въехала в полосу сухого валежника. Деревья лежали, перепутавшись между собой, образовывая непроходимую преграду. Следов пожара не было видно, но между тем, лес, бывший когда-то зелёным и тенистым, сейчас представлял собой жуткое и унылое зрелище. Варм выехал вперёд, и зорко всматриваясь в просветы между поваленными стволами, искал менее переплетенные участки, и вел всех за собой. Так петляя, и отводя от своего лица сухие ветви, они проехали еще некоторое время.

Но вот, недавно перекусивший парой зверюшек, троп Евы, находящийся в немного лучшем состоянии, нежели остальные, принялся с шумом нюхать воздух. Затем фыркнул, прижал уши к голове, и остановился. Остальные животные, сделав ещё несколько шагов, тоже земерли. Глот же, наоборот, повел себя совершенно иначе. Он с жадностью, полной грудью, вдыхал в себя воздух, ноздри его трепетали, костяные пластины на спине хищника приподнялись, образовав что-то вроде гребня.

- Что это с ними? – Спросил Шестиног, и принялся бить своего тропа пятками по бокам.

Животное издало резкий крик, глаза налились кровью, но с места оно не сдвинулось.

- Они чувствуют кровь. Много крови, - ответила Агайя. – Где-то, неподалёку, мёртвое животное. Надеюсь, что животное, - уже тише добавила она. - Я пойду, посмотрю, - сказала она, и, повернувшись к своему верному Глоту, свистнула.

- Я пойду с тобой, - голосом, не терпящим возражений, проговорил Варм. Он спрыгнул со спины Буцефала, и подошёл к жене.

- Хорошо, идём, - спокойно ответила девушка.

Но Варм готов был поклясться, что при этом, в глазах девушки плескалось веселье. Он нахмурился, но ничего не сказал.

Что-то, прошептав Глоту, Агайя направила зверя показывать дорогу. Буквально, через несколько шагов, Варм и сам почувствовал запах крови. Охотник напрягся. Там где кровь, могут быть и хищники, а он далеко не в лучшей форме, к тому же с ним женщина. Он посмотрел на Глота. Судя по его поведению, рядом была еда, опасности зверь не чувствовал. Мужчина немного расслабился.

В этот момент хищник издал громкий рык, и прыгнул на ствол поваленного дерева. Там, словно нанизавшись на торчащий вверх сук, лежал мертвый рогач. Варм знал это животное и под другим именем. Копатель называл его – олень, и показывал древние рисунки.

На своего предка, рогач был похож весьма отдаленно. Имея такое же тело как у тропов, а также шесть ног, две передние из которых были когтистыми, у рогача была более вытянутая морда, и огромные, ветвистые, как у оленя рога. Только в отличие от последнего, рога у него, были более тонкие, ветвистые, и вынесены далеко вперед. Они образовывали довольно опасную преграду для желающих полакомиться очень вкусным мясом этого, в общем-то, миролюбивого животного, питающегося только растительностью, в отличие от большинства животных, являющихся всеядными.

Рога были настолько тонки, что с лёгкостью пронзали плоть нападающего зверя, и, сломавшись в ране, оставались в ней огромной костяной занозой. Если рана сама по себе, не была смертельной, и животное не погибало, застрявший в теле кусок рога, доставлял хищнику настолько мучительную боль, что в будущем, если он встречал на своём пути рогача, считал за благо, обойти его стороной.

Издалека было видно, что животное мертво. Варм и Агайя, подошли ближе. Запаха разложения ещё не чувствовалось, видимо рогач погиб совсем недавно. Агайя вскрикнула, и указала на живот рогача. Это была самка, и у неё из вымени тонкой струйкой вытекало молоко. Не раздумывая ни секунды, Варм бросился к вымени, и подставил под капающее молоко горсть.

- Зови остальных! Теперь у нас есть и питьё и еда!

Агайя повернулась в сторону оставшихся за преградой из валежника людей, и громко свистнула. Варм вздрогнул, и поморщился. - Опять эти мужские замашки, - подумал он, и, нагнувшись, глотнул молока из горсти. Оно было прохладным и приятно освежало. Мужчина смог бы, наверное, выпить очень много, но он не знал, сколько молока уже вытекло на землю, и хватит ли остальным хотя бы по паре глотков. Варм держал ладони, плотно прижатыми друг к другу, чтобы ни одной капли молока больше не упало на землю. Послышались голоса, и к туше рогача подошли Шестиног и женщины.

- Пей, Шестиног, - не оглядываясь, сказал Варм.