Выжить и вернуться

Странно. Тот, которому досталось больше всех, пришел к ней, как призрак из прошлого. И тоже Игорь. Даже глаза такие же зеленые. Жена, ребенок, своя фирма… На мгновение, в то время, когда она дотронулась до позвоночника, рука ее дрогнула – на секунду показалось, что он моргнул. Да нет, нос у этого Игоря сломан, плотнее и шире в плечах.

Любка внезапно поняла, что не справилась. На место встали оба позвонка, но второй треснул. Она провела по спине рукой, стараясь почувствовать масштабы повреждения. Главное, позвоночный столб не задет, лишь слегка сдавило, когда выбило позвонки наружу. Этому парню в гипсе лежать и лежать…

Ее бросило в холод.

Значит, такова его судьба – не гони!

До огня оставалось еще метров сто, а то и больше, так что она как бы ни при чем.

Любка заставила себя подняться и не подходить к нему больше.

А потом она разгадывала тайну огня, заливая водой начавшийся пожар.

На этот раз никто не пришел ей на помощь. Струи хлестали ее по телу, не смывая грязь, которую она чувствовала в себе. Ей хотелось вырвать свое прошлое, как кусок плоти, которая вросла в нее – и она несла ее, как камень, придавивший ее к земле. Каждая вспышка воспоминаний несла боль, Любка корчилась, замирая, только когда боль выходила наружу и горела, разрывая небо, падала камнем вниз, оплавляя землю…

Наконец, воспоминания ее стали тихими, словно вышел гной, а тело мягким и безвольным. Ничего не изменить в своем прошлом она не могла. Но были моменты, о которых она теперь жалела – и представляла, как бы все было, будь она чуточку умнее и рассудительнее. Кроме нее никто не мог знать, скольким она пожертвовала, чтобы исправить то, что случилось сразу после ее рождения. Словно она пыталась что-то доказать, тем, кто наступил на нее – и собирала на себя новую грязь, узаконивая их обвинения.

А некому было доказывать! Враги ее остались там, где она не могла их достать.

Призрак Игоря вернул ее на двадцать лет назад…

Лето прошло незаметно. Любка уже ждала, когда мать снова начнет выгонять, и на этот раз она была готова. Но мать почему-то не торопилась. Она увиделась со всеми, с кем хотела, прошлась по всем местам, которые помнила особенно ярко – и перестала тянуться в прошлое, словно оборвалась нить.

Половина тех, с кем она училась, остались в селе. Девчонки повыскакивали замуж и мужественно доили коров, перемалывая косточки бывшим одноклассникам. Остальные уехали. И, кажется, ничего не изменилось, и в то же время не осталось ничего, что могло бы ее удержать.

Разве что Инга, с которой не расставались все лето, да трое бывших одноклассников. Ребята учились на водителей, и это лето было последним – все трое готовились весной уйти в армию.

Девчонки, которые приехали из училища чуть позже, на этот раз Ингу приняли. Деления на своих и чужих не осталось.

Отчим появлялся редко, в дом не заходил. Мать, наконец, написала на него заявление, и были свидетели, которые подтвердили избиение. В частности, Мария Петровна, которая оставила школу и заняла должность председателя сельсовета. На этот раз отчим поймал мать на перекрестке и сильно ее побил, прямо под окнами сельсовета. Отчима посадили и выпустили, но ему пришлось подписать бумагу, в которой его предупреждали об уголовной ответственности за проникновение на чужую территорию. Словно бы почувствовав поддержку людей, мать стала спокойнее. Или, может быть, потому что подрос Николка и теперь помогал, и защищал ее. Он перешел в седьмой класс, и многие девочки писали ему записки и прогуливались возле дома. Парень вырос невысокий, но красивый, широкоплечий.

В перемены Любка не могла поверить до последнего дня. Мать словно бы не замечала ее, или закармливала стряпней, или пыталась сблизиться с девчонками, которые приходили к ней. И когда часть девчонок решила выехать раньше, Любка собрала свои вещи, присоединившись к ним. Билеты купили заранее, а во Владимире взяли такси. На пятерых получилось ничуть не дороже, чем если бы добирались на автобусе.

И внезапно Любка поняла, что скучала не она одна – вся группа уже была в общежитии. Кто-то даже успел выйти на работу. Встретились, как одна большая семья.

А дальше жизнь потекла в каком-то своем ритме…

В других комнатах Любка по-прежнему чувствовала себя чужой, но теперь девчонки часто заходили к ним, делились секретами, приглашали на день рождения или звали с собой в компанию, когда шли гулять. И парни по-прежнему открывали ей дверь, когда она проходила, и держались в стороне. Даже Мишка Волков как будто забыл о ней, сделав последнюю попытку установить контакт, когда забирали в армию, прождав в комнате до самого утра. Был он печальный, и пока Любка отлеживалась под кроватью в соседней комнате, девчонки его утешали, как могли.

А в конце сентября вдруг пришел ответ из Ивановского университета, что ее приняли на заочные подготовительные курсы и пришла бандероль с первыми контрольными…