Выжить и вернуться

Любка засомневалась. Зря она затеяла подружиться с Ингой. Эту буржуйку в гости никак нельзя приглашать – не поймет. Любка жила в доме, в которой была одна небольшая горница, и кухонька, отделенная занавеской. Из мебели только стол и комод, на котором стояла швейная машина «Зингер». И с некоторых пор рядом с комодом, как гордое украшение и признак благополучия – стиральная машина «Кама». На единственной кровати спали отчим и мать, а Николка и она на печи или на полатях. Ну, еще две лавки вдоль стен. Двух табуреток на всех не хватало. Громоздкий шкаф, который им отдали на почте, стоял на мосту, в доме для него не хватило места. Там же стоял сундук.

Пожалуй, Любка испытала досаду – избавиться от ощущения «разведенного моста» уже не получалось. Ужас, сколько у Инги было игрушек. Одних плюшевых медведей штук пять. Любка о таком всю жизнь мечтала. А еще хрустальные шары и треугольники, которые преломляли свет и создавали радугу. И шары, в которых падал снег. И огромная ракушка.

А когда Инга достала огромную толстенную энциклопедию животных древнего мира, коленки у Любки дрогнули. Наверное, она могла бы разглядывать ее вечно.

– Это от деда осталось, он у меня был профессор биологических наук, преподавал в Ленинградском университете.

– И? – не отрываясь от цветных иллюстраций, пробормотала Любка.

– Их с бабушкой сослали на шахту. Там родилась мама. В пятьдесят третьем деда расстреляли, как врага народа. После того, как его реабилитировали, бабушка в Ленинград вернуться не смогла, у нее ничего не осталось, ни денег, ни квартиры, в которой они жили. В ссылку они взяли только книги. Это все, что от них сохранилось.

– А у меня тоже обоих прадедов расстреляли! Один кулаком был, – поделилась Любка, – его сначала в Сибирь сослали, а там он сгинул. Потом сказали, что застрелили при попытке к бегству. А у второго имелся небольшой заводик. Это в Свердловской области, в Алапаевске. Еще до войны. Его сразу расстреляли. А еще один был колдуном…

– А четвертый? – прищурилась Любка.

– Не знаю… Ничем не выделялся. А у тебя еще есть такие книги? – завороженная Любка не могла выпустить книгу с древними динозаврами, ракушками и червями из рук.

– Есть, – обрадовалась Инга, сбегав в большую комнату и притащив еще две книги. Одну с вымершими животными доледникового периода, а вторую, «Красную книгу», со всеми животными и растениями, которые были поставлены под охрану.

Инга слегка удивилась.

– Не думала, что тебя это интересует.

– Еще как! – выдохнула Любка.

– А почему же ты плохо учишься?

Любка смерила Ингу презрительным взглядом.

– А чему там можно научиться? Учителя ж дураки, дальше учебника не заглядывают, а я давно их прочла. Скучно.

– Я так и думала, что ты не от мира, – Инга скривилась в усмешке. – Пожалуйста, перелистывай страницы так, – показала она, – а то уголки порвутся или начнут загибаться. Поступать куда-то будешь?

– Нет, я в училище поеду. Наверное, сразу после седьмого класса. Меня обещали устроить, – Любка покраснела. Никто устроить ее не обещал, но возможность была, и она верила, что у нее получится. Не отправят же они ее назад, если она приедет. – Ну, как получится…

– У тебя получится, – уверено подтвердила Инга. – Но лучше после восьмого. Я тоже поеду, только пока не решила куда.

Ответить Любка не успела. В коридоре сначала щелкнул замок, раздались громкие голоса. Вернулись Роза Павловна и отец Инги, а с ними ее брат Юрка. Отец был таким пьяным, каким, наверное, не бывал отчим. Он едва держался на ногах. И сразу начал кричать, обзывая Ингину мать матерными словами. Любка заметила, как Инга сразу помрачнела и внезапно изменилась в лице. Наверное, ей было неприятно, что Любка застала ее родителей в таком виде. Ее присутствие расстроило и ее брата, и мать, когда они вошла в комнату и застали там Любку.

Любка заторопилась. Время пролетело незаметно. Наверное, от матери ей попадет, если отчим ушел на работу, а она не открыла ее, чтобы идти домой.

– Ты не переживай, – подбодрила она Ингу. – Тебя из дома не выгоняют и бить не будут, а мне, может, до утра не придется спать.

– Иногда бьет, – она кивнула головой в сторону комнаты, из которой доносилось неразборчивое бормотание и выкрики. – Только нас много, мы его скрутили, связали и положили. У нас даже веревки на такой случай приготовлены. Он иногда пьяный среди ночи вскакивает и тоже за ножи хватается. Даже не представляю, что будет, когда Юрка закончит десятый класс и уйдет в армию. Наверное, и завтра сходить на костер не получится, – тяжело вздохнула Инга. – Это надолго.

Любка кивнула и выскочила на улицу, заметив, что отец встал, заметил ее и теперь пытался пересечь комнату, чтобы выбросить насильно, а брат Инги преградил ему дорогу. Похоже, дело шло к драке.

В темноте Любка едва нашла свои холодные сапоги. После квартиры на улице показалось еще темнее, чем обычно. Минут через десять она была около дома – на двери висел замок. Еще через полчаса – в другом конце села возле пекарни.