Выжить любой ценой

Офицер отвел меня в комнату для личного состава роты. Там он представил меня лейтенанту Николаю Шарапилу из Москвы, который служил адъютантом (соответствует должности начальника штаба. – Пер.) в полку, охранявшем сторонников повстанцев[45]. Я подумал, что буду выглядеть жалко в его глазах, но он привык видеть людей в моем состоянии и не обратил внимания на то, что его подчиненный сам едва одет. Мне выделили место в казарме и поручили работу в роте при выполнении приказов из батальона. Меня даже снабдили обмундированием. Я сильно вымотался после слишком насыщенных событиями последних часов. Лейтенант Шарапил разрешил мне отдохнуть в казарме до ужина. Я с удовольствием повиновался.

Впервые за много недель я мог лечь, полностью вытянув ноги и туловище. В комнате было тепло, так как не было недостатка в угле для печи, и я закутался в мою чудесную новую шубу. Меня переполняло чувство комфорта. Это было незабываемое ощущение. Пустой желудок все никак не мог угомониться, но меня утешала мысль о том, что вскоре он будет наполнен, когда я получу свою порцию еды. Я все еще был потрясен тем, как быстро изменилась моя судьба. Всего за несколько часов я превратился из заключенного, умиравшего от голода и готового расстаться с жизнью, в офицера, который несет службу в русской армии. Представьте себе, офицер в рядах русских! Как мне удалось добиться этого? Я был горд собой и улыбался. Кроме того, мне пришлось признать доброту, которую продемонстрировали захватившие меня в плен русские, мои враги. Это стало еще одной новостью для меня, которой я не ожидал. «Как странно», – подумал я вслух.

Через несколько часов я проснулся после короткого отдыха, чтобы получить свой ужин. Впервые за много месяцев я смог поесть так, чтобы полностью утолить голод. Мой желудок не был привычен к обильной пище, поэтому мне потребовалось несколько дней, прежде чем я снова мог есть нормально. Анищенко отпустил меня на весь вечер. Я с благодарностью вернулся к своей койке, но я понимал, что мне предстоит выполнить много работы. Из этого обмана кое-что получилось, но это было только началом. Опасность все еще не миновала. Мне придется оставаться здесь, на этом месте до того, как представится возможность действительно отправиться в польскую армию, а после этого и в немецкую армию, или пока не возникнут какие-либо другие обстоятельства, что позволят мне действительно оказаться в безопасности. Я хотел снова встать на ноги и намеревался стараться заслужить их доверие и расположение. Это стало для меня новой целью. Она сильно отличалась от той, что я наметил себе прежде, всего несколько часов назад. На следующее утро, проснувшись, я быстро оделся. За мной в мою комнату зашел Анищенко, который улыбнулся, когда увидел на мне новую форму. Это потребовало от меня больших усилий, но с самого первого дня я выполнял любое отданное мне распоряжение точно и в срок. По мере того как шли дни, мой паек увеличивался, и я стал больше похож на человека. Кроме того, я каждые 10 дней получал по 100 граммов табака, столько же, сколько получали и все русские офицеры. Вскоре ко мне начали возвращаться силы. Через две недели после того, как я принял предложение командира батальона, он повысил меня в должности до разводящего. Я снова и снова должен повторить, что был очень благодарен за то, что Бог не оставил меня.

Глава 11 Осведомители

Прошло четыре недели с тех пор, как я принял предложение стать русским военным. Меня все еще воодушевляла эта странная перемена в моей судьбе, однако удовольствие от этого пошло на спад. Я ни в коей мере не избавился от опасности. Командир моего батальона получил повышение, и из командира пенитенциарного подразделения стал командиром боевого батальона на фронте. Его место занял капитан Тараканов из 10-й роты. Ко мне все еще обращались как к «поручнику», то есть старшему лейтенанту, хотя многие из моих приятелей из лагерной охраны говорили, что я должен иметь более высокое звание.

Я узнал, что русские заключенные очень интересуются любым человеком в лагере. Я часто слышал, как они подробно перемывают косточки своим коллегам и офицерам. По моему мнению, этим людям было просто больше нечем особенно себя занять, но, как мне кажется, стремление знать всех и все, с чем тебе приходится сталкиваться, является у русских характерной чертой.

Однажды вечером, после получения пайка, я встретился в комнате капитана Тараканова с ним и с двумя другими офицерами. Я уже чувствовал себя намного лучше и как раз только что успел поужинать. В комнате было тепло, заключенные сидели тихо по баракам. Я даже ненадолго забыл, что все еще нахожусь в компании врагов, в лагере заключения, и позволил себе расслабиться, покурить в приятной компании людей, которых начал считать своими друзьями. Я хорошо поладил со своими приятелями-офицерами, но всегда держался с ними осторожно, стараясь рассказывать им о себе как можно меньше.

Как-то Тараканов обратил внимание на то, что я немногословен, и попытался вовлечь меня в разговор: