Выжить любой ценой

Позже в тот же вечер произошел еще один инцидент с пищей. На ужин каждая рота получала свою порцию супа в большом баке. За раздачу отвечал лейтенант Анищенко, который распределял хлеб и суп. Кухня обычно была великодушна при выдаче супа, и нам, как правило, доставалось на 15–20 порций больше, чем было положено. В роте было 300 человек, и каждый хотел, чтобы эта лишняя порция досталась именно ему. Когда раздача супа бывала закончена, рядом с ним обычно собиралась целая орда охотников за той дополнительной порцией. Все они толпились вокруг, толкаясь и мешая друг другу, окунали туда ложки, пока наконец кто-то случайно не толкал бак. Бак переворачивался вместе с содержимым. Солдаты умолкали и расстроенно стояли над потерянной едой. Что касается меня, я всегда смеялся над этим. Про себя я думал, что в Германии такого просто никогда не могло произойти и в лагере царили бы порядок и дисциплина[49].

Наконец всего через несколько дней произошел самый забавный случай. На этот раз, можно сказать, автором шутки стал я, и это едва не стоило мне жизни. Приближалось 1 мая, что в России считалось особенным праздником. Весь лагерь лихорадочно готовился к праздничному дню, в том числе к демонстрации и параду для лагерной администрации. Принимать участие в параде должны было несколько рот, в том числе и моя рота. День должен был начаться со спортивных соревнований и игр. Сразу же после этого должен был прибыть полковник НКВД из Москвы, которому было поручено возглавить официальное мероприятие. Он прибыл заранее, чтобы поучаствовать в репетициях, которые мы проводили накануне праздника. Все понимали, что офицеры лагеря воспринимали все это очень серьезно, возможно, в надежде произвести впечатление на свое командование в Москве.

И вот полковник объявил о начале парада и сам возглавил его. За ним следовала целая толпа людей, в том числе кто-то в немецком обмундировании. Он пытался выглядеть похожим на Адольфа Гитлера. Он изображал, что пытается бежать с русских земель на лошади. Сразу же за Гитлером следовала немецкая армия. Она была представлена группой солдат, наряженных в немецкие мундиры. На некоторых были настоящие немецкие кители, на других – сапоги, и все они затыкали уши. Когда я увидел ту группу, то подумал о судьбе тех солдат, с которых сняли эти мундиры. Может быть, эту форму носили товарищи из моего батальона. Но у меня не было времени долго рассуждать над этим, чтобы не попасть на глаза кому-то из посторонних. Все вокруг меня веселились, радовались возможности отвлечься от ужасов заключения. Пришла весна, погода становилась все теплее. Доходившие до лагеря новости с фронта давали надежду, что русская армия и в самом деле отбросит обратно немецкие войска. Настроение у всех было приподнятым, почти счастливым, но не у меня.

Люди громко смеялись над заранее отрепетированными трюками и шутками. Некоторые из мнимых немцев использовали ходули, изображая попытку бегства из лагеря. Они делали зигзаги влево и вправо, изображая преследование Гитлера на его лошади, на которой он спасался из России.

Парад продолжила другая группа людей, которая следовала сразу же за тупыми немцами. Эта группа изображала русский народ, изгоняющий прочь немецкую армию. Они махали кулаками и кричали на немцев впереди, когда проходили мимо трибуны. После постановки в парадном строю промаршировала наша рота. Мне пришлось возглавить парадный ротный марш. Мы отнеслись к поручению очень серьезно и начали готовиться к параду за 14 дней до назначенной даты. Тараканов был полон решимости разыграть перед начальством величественный спектакль.

Вот пришло 1 мая, и пришло время начинать праздничные мероприятия. Все шло так, как мы и планировали, и было видно, что лагерное начальство на трибуне было довольно представлением. Все смеялись над немецкой армией. Они гиканьем и воплями приветствовали русский народ, который гонит ее прочь. Наконец пришло время марша нашей роты. За последние две недели капитан Тараканов несколько раз напоминал мне, что мой долг хорошо провести его. Мы все встали в строй, и, должен признать, я довольно сильно нервничал.

Последние месяцы я так старался, чтобы остаться незаметным. И вот на какой-то момент мне предстоит участвовать в спектакле, стать центром внимания всего лагеря и офицеров НКВД. Этого мне хотелось меньше всего. Но я чувствовал себя в большом долгу перед Таракановым. Это представление было важным для него, и он рассчитывал на меня.

Тараканов обернулся к нам и скомандовал:

– Смирно! – Потом он крикнул мне: – Ну, Оскар, покажи нам, что ты умеешь!