Выжить любой ценой

Через 10 дней нас с Бруно вызвали на совещание офицеров в бараке, где жили командиры. Мы заняли свои места и, волнуясь, стояли перед собравшимися перед нами людьми в военной форме. За длинным столом сидели трое старших начальников лагеря. После того как мы подтвердили свои имена, один из офицеров, приступая к сути дела, объявил, что, если выяснится, что мы на самом деле служили в немецкой армии, мы потеряем свои места в штате начальственного состава лагеря. Мы ничего не ответили на это. Офицеры обсуждали ответы на вопросы в формулярах и пытались оспорить их правдивость, но мы настаивали на своих ответах. Мое сердце билось тяжело, так как было понятно, к чему все шло. В конце концов все оказалось бесполезным. Офицеры НКВД этого лагеря не купились на наш рассказ. Мне снова изменила удача. Я был лишен должности офицера лагеря и назначен в рабочую бригаду. Такая же судьба постигла и Бруно. Не успели мы понять, что произошло, как нас назначили на работу на завод грузить бомбы вместе с остальными военнопленными.

Объявив свое решение, офицеры быстро вышли из помещения. Двое конвоиров, стоявших рядом с нами, отвели нас обратно в нашу казарму. Наши пожитки, включая и форму, которая была на нас, конфисковали. Мне вручили дурно пахнувший комплект одежды: китель, брюки, носки и сапоги. Я был уверен, что тот, кто носил все это до меня, теперь лежал в земляной яме где-нибудь на окраине лагеря. Я не сказал ни слова. Я думал, что после того, как я так много потерял, меня наполнит чувство печали, но ничего подобного не произошло. То, что я тогда испытывал, было больше похоже на решимость. Я уже сумел избежать гибели, мне удалось победить русских в обманной игре. Я жил ею так долго. И я знал, что я снова сумею победить.

У меня не было времени на дальнейшие раздумья. Было все еще раннее утро, и нас быстро погнали на завод в помощь остальным рабочим. Несмотря на то что был в относительно хорошей форме, я не привык к такому изнурительному труду, на который меня неожиданно направили. Было очень тяжело поднимать бомбы, и их количество казалось бесконечным. К моменту, когда смена закончилась, я совершенно выбился из сил. Несмотря на то что голые деревянные нары, на которых мне пришлось спать, были немилосердно жесткими, это не помешало мне сразу же уснуть.

Следующие два дня прошли очень быстро. Дневные часы были заполнены монотонными движениями при подъеме и погрузке. Мышцы болели. Мне стало трудно сосредоточиться на чем-либо кроме очередной поднимаемой вверх бомбы. И все же я лелеял надежду, что когда-нибудь смогу выйти отсюда. Время от времени я выбирал момент, чтобы оглядеться вокруг территории фабрики. За нами постоянно наблюдали несколько часовых, но они часто были пьяными. То же самое касалось и охранников в бараках. Это давало шанс и внушало надежду.

Глава 14 На улицах Киева

Через три дня после того, как меня лишили должности и причислили к остальным военнопленным, в лагере стало наблюдаться большое оживление. Быстро пошли слухи о том, что нас переводят в другое место. В тот вечер завод опустел, и всех работоспособных заключенных собрали на большой площади под открытым небом. Часовые разбили нас на пять групп, каждая из которых выстроилась перед столом. Один за другим каждый получил по паре кожаных ботинок, похожих на армейские. Кроме того, всем выдали и по паре деревянной обуви. Мы пытались понять, что происходит. Получив обувь, все проходили к следующему месту, к доктору, который осматривал каждого. Прошедшие медосмотр получали различные кухонные принадлежности, например черпак или небольшой котелок. Так, мне по окончании процедуры выдали очень странный набор предметов. Нам приказали сесть на землю и ждать дальнейших распоряжений.

В 2 часа дня к группе заключенных, спокойно ожидавшей своей участи на грязной земле, подошли несколько охранников, которые обыскали карманы каждого из тех, кого доктора признали достаточно здоровыми для того, что ждало нас впереди. Всего обыску подверглись примерно 1700 человек. Мы так и сидели на месте до вечера. Русские даже подали нам ужин туда же.