Выжить любой ценой. Часть вторая

Двое парней с автоматами завернули Матвею связанные руки и, не церемонясь, потащили в штаб. Оказавшись в слабо освещенном коридоре, он всю дорогу, пока его вели, запоминал расположение комнат. В отличие от старых типовых казарм, тут всё иначе. В конце коридора его остановили напротив широкой двери, на которой белыми буквами написано «Генералиссимус». Матвей усмехнулся, не обращая внимания на боль в вывернутых суставах. Убить конвоиров он мог даже со связанными руками, вот только дальше оказался бы в ловушке.

В дорого обставленную комнату его завели аккуратно. Коренастый бросил на Матвея ничего не значащий взгляд и продолжил покуривать сигару.

– Развяжите ему руки! – приказал коренастый и выпустил густую струю дыма.

– Не советую этого делать, – спокойно посоветовал Матвей.

– Это почему? – спросил коренастый, заинтересовавшись.

– В целях безопасности. С развязанными руками мне захочется убивать.

– Тогда не развязывайте. Помнится, я обещал тебя отыметь. Могу сделать это прямо сейчас.

– Не думал, что попаду в общину сексуальных меньшинств, – довольно оскалился Матвей. – Но, когда прочитал надпись на двери, окончательно убедился, что я в ней. Только лица нетрадиционной сексуальной ориентации способны на подобное извращение.

Приклад автомата ударил между лопаток, и Матвей упал на колени. Болью его трудно удивить. Разозлить тоже не получится.

– Это тебе за гомиков! – рявкнул ударивший. – Думай, прежде чем что-то говорить.

– Олег, остынь, – попросил коренастый. – Не стоит обращать внимание на глупого человека. Мы выше этого.

– Простите меня, господин Генералиссимус. Это больше не повторится, – извинился Олег.

– Как тебя зовут?

– Император Матвей Савельев. Первый и великий. Единственный и неповторимый. Святой и целомудренный. Повелитель Евразийского континента и всей вселенной, – выпалил Матвей скороговоркой и расхохотался.

– Ты разговариваешь с Генералиссимусом Василием Огурцовым! – рявкнул коренастый. – Я могу убить тебя!

– Ты меня хочешь смертью напугать? – спросил Матвей холодным, как сталь, голосом. – Она давно ходит за мной по пятам, – поднявшись на ноги, он распрямился и, слегка улыбаясь, продолжил: – Давай я буду называть тебя ВасяГен. Производная от имени и звания. – Подняв голову вверх, Савельев захохотал ещё громче. Мощный удар прикладом лишил его сознания…

– В карцер его. К Соболеву, – приказал Огурцов. – Раздеть и не кормить. Пусть подумает. Глядишь, спеси поубавится.

Матвей очнулся в полной темноте и с адской болью в затылке. Рука не хочет слушаться, и он с трудом сумел дотянуться до головы. Деревянные пальцы не позволили определить степень повреждения. Облизнув их, Матвей почувствовал солоноватый привкус крови. Сильный холод пробрался до костей и заставляет дрожать. Попытка подняться не принесла успеха. Единственное, что вспомнил – удар по голове и то, что он отключился. Вокруг шершавый бетонный пол и такие же шершавые стены.

– Старайся шевелиться как можно меньше, – посоветовал хриплый мужской голос. – Кровь уже остановилась, но рана серьезная. При травме головы всегда большие кровопотери, но ты крепкий. Очнулся быстро. Слишком быстро!

– Кто ты? – спросил Матвей, с трудом выдавив из сухого горла слова.

– Тихон Соболев. Такой же пленник, как и ты, – ответил товарищ по несчастью. – Тебя за что в карцер посадили? Отказался работать?

Матвей не понял, почему, но почувствовал, что Тихону можно доверять. Подумав, решил всё рассказать:

– Матвей Савельев. Полковник ФСО. Мы попали в засаду. Рисковать бойцами не стал, поэтому решил сдать без боя. БТРы против танков не вывозят.

– Два полковника в одной дыре, – сказал Тихон и издал звук, отдаленно напоминающий смех. – Только я из СОБРа. Командиром был.

Матвей поинтересовался:

– Давно ты здесь?

– Две недели. В карцере пятый раз. Им проще убить меня, чем попытаться сломать.

– Тихон, будь добр, ответь на некоторые вопросы, – попросил Матвей.

– Без проблем, полковник.

– Сколько человек живет на этой базе и что они из себя представляют?

– «Дети Апокалипсиса» – кучка свихнувшихся религиозных фанатиков, во главе с Императрицей и тупым Генералиссимусом. Всего около пятисот человек. Ну и двести рабов.

– С Генералиссимусом я уже знаком, – сказал Матвей, пытаясь привыкнуть к холоду. Одежды его лишили. Всей. – А вот о Императрице не знал. Кто она?

– Вживую не видел. Она в бункере сидит. Но знаю, что зовут Ксения.

– Знавал я одну Ксению. Неудачная попытка стать президентом. Ненависть к власти и, особенно, к народу. Но она должна была сгинуть в мегаполисе вместе с остальными. Или где-нибудь за границей. На курорте, – Матвей с трудом сумел встать и нащупать рукой потолок. – Мало ли, сколько Ксений могло учудить такое.

– Это точно. Но именно эта совсем повернутая. Почему ты не рискнул дать бой? Лучше умереть, чем заживо гнить в этой могиле.

– Потому что я не собирался губить ребят. На моих плечах и так висит непосильный груз смерти, – ответил Матвей. – Помощь придет. Пятьсот человек – много. Но парни, которые придут нас спасать, справятся.

– За тобой придут? – спросил Тихон, заметно оживившись.